Ольга Керчанка
Я долго работала учителем украинского языка в одной из крымских школ. И начиная с 1999 года, с начала моей работы в образовании, я увидела, что ко всему украинскому относятся с пренебрежением. Нам постоянно приходилось доказывать, что мы живем в Украине, убеждать, как важно знать украинский и уважать то государство, в котором живешь.
В Крыму была всего одна газета на украинском языке, которую и найти-то было сложно. Также было и с литературой на украинском языке, и со специальной литературой для учителей украинского. Возвращаясь с сессий в университете в Киеве, я тащила именно книги. Ведь хотелось работать хорошо, научить лучшему.
Когда в феврале-марте 2014 года все вокруг заговорили о том, что в Крыму, оказывается, запрещали говорить на русском и притесняли русскоязычных, я не могла понять, о чем речь. Кого? Когда? О чем вы? И вдруг среди моих знакомых оказалось множество «притесненных», «угнетенных», которые ждали «освобождения» долгие годы. Их угнетали «мовой», книгами, образованием. Это не поддается логике и объяснениям. Надеюсь, когда-то психологи расскажут об этом феномене.
В первые самые страшные месяцы оккупации мы буквально жили в Интернете и Фейсбуке
В первые самые страшные месяцы оккупации мы буквально жили в Интернете и Фейсбуке. Постили все, что можно, спорили и доказывали, аргументировали как могли, но все разбивалось о тупую уверенность в правоте и безнаказанности. Потом, когда стало ясно, что изменить ничего нельзя, появилось чувство безысходности и бессилия. Знаете такое чувство, когда в детстве в неловкой драке кто-то дал тебе под дых, ты замер от неожиданности и не можешь выдохнуть? С этим чувством я живу до сих пор. Не могу выдохнуть. Не могу принять и понять того, что произошло.
Вспоминаю, как шла с работы вдоль керченской речки в центре города, и мне на встречу шли танки, БТР, «Грады». Солдаты сидели сверху с оружием напоказ. Таких колонн через Керчь прошло множество, люди наблюдали, считали. Одна женщина радостно кинулась чуть ли не под колеса танка – так хотелось ей выразить свое счастье. Хотя знаю людей, которые готовы были лечь поперек дороги и не пускать оккупантов. Первые колонны пошли еще с конца февраля. Они шли по центральной улице города, и все могли это видеть своими глазами. Может, это делалось специально, может, потому что тогда еще не поняли, что можно переправлять технику в обход города, не через жилые кварталы.
Потом мои знакомые ездили к ребятам в воинские части поддержать наших солдат. Тогда еще верили, что это не всерьез, что все может измениться, что футбольный матч между нашими десантниками и «зелеными человечками» что-то поменяет. Наши выиграли в тот день 4:0!
Постепенно через уже открытую настежь паромную переправу к нам в Керчь поехали не только военные, но и простые россияне, новые «соотечественники»
Позже, после референдума, когда мы немного отошли от шока, начался другой период. Постепенно через уже открытую настежь паромную переправу к нам в Керчь поехали не только военные, но и простые россияне, новые «соотечественники». Было смешно и странно наблюдать, как они машинами, багажниками, прицепами скупали в супермаркетах дешевые украинские продукты и везли домой. В магазинах приходилось видеть, как они гребут все подряд. Многие приезжали просто поездить по городу и осмотреть «трофей».
11 апреля 2014 года я зашла в школу, в которой работала много лет. При входе в школу в честь Дня освобождения висели флаги России, Керчи и СССР. Началась линейка в честь праздника. Заиграл гимн России, он же гимн Советского Союза. Я тогда подумала: на Дне освобождения от оккупантов играет гимн оккупантов. Что происходило в головах детей, которые совсем недавно поднимали на школьном дворе флаг Украины и пели совсем другой гимн? Как учителя им это объясняли? Как нужно изогнуться, чтобы пояснить детским душам происходящее? Но, оказывается, это только меня мучил такой вопрос. В школах с этим прекрасно справились. А мне осталось только благодарить Бога, что на момент всех этих событий в школе я уже не работала.
Уже прошло два года со дня оккупации. Я живу сейчас на материке. Крым – живописное место, и я очень скучаю за морем и нашим ветром, который так надоедал раньше. Но, с марта 2014 Крым для меня стал каким-то черно-белым, полинявшим.
Господи, пусть это будет не навсегда!
Ольга Керчанка, переселенка из Крыма
Мнения, высказанные в рубрике «Свидетельства оккупации», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции