В 19 веке Крым стал местом настоящего паломничества вояжеров, путешественников и туристов самых разных национальностей. «Востоком в миниатюре» назвал Крым Адам Мицкевич. Мы продолжаем цикл материалов о польских путешественниках по Крыму и приглашаем взглянуть на полуостров их глазами. Сегодня предлагаю вашему вниманию описания традиционных жилищ и убранства крымских татар.
Жилища и гостеприимство
Значительное внимание путешественники обратили на жилища крымских татар. Карл Качковский записал:
«Татары везде нас принимали гостеприимно. Дома их чистые, украшенные полотенцами (в одном из них насчитали их 44). Они висели вокруг стен. Края рушников искусно вышиты, у богатых прибавляется к ним золото и серебро. Дома не имеют стиля, крыши построены открытыми, плоскими, служащие одновременно и потолком. Окна без стекол, только с удлиненными деревянными решетками. Вокруг стен лежат низкие диваны (скорее матрасы), покрытые перкалем, на них подушки, удобные для спинок. Весь пол застелен рогожей или грубой дерюгой, словом, их дома приятны чистотой. Что до крыш, то по ним ходят и переходят из дома в дом. Крыша также является местом, где женщины делают некоторые свои работы, такие как сушка плодов, льна и т.д. Наконец, домашний скот, возвращающийся с пастбищ, также там размещается».
Что характерно, дома с плоской крышей, так запомнившиеся вояжеру, строили исключительно в горных районах. По мнению этнографа Бориса Куфтина, они были лучше всего приспособлены к сейсмоактивной местности.
Карло Боссоли. Татарский дом в Алупке
Известен путешественнику и обычай разделять дома на женскую и мужскую половины. Гостеприимство крымских татар также очень быстро стало «общим местом» в записках польских вояжеров. Сам Качковский писал о нем так:
«Татары на всем Южном берегу чрезвычайно гостеприимны, еще больше, чем по ту сторону гор, потому что их редко кто посещает. Как только куда-нибудь приезжаем, сразу же сходятся люди, внимательно к нам присматриваются, каждый прикладывает руку к груди, любезно приветствуя словами «Хошкелдин» (Счастливого прибытия!). Ответ со стороны путника – «Хошкельдук!», и уже полное расположение с их стороны. Ни один татарин не упоминал о плате, но и без кривляний и без благодарности принимал дары, которые ему преподносились».
Впрочем, известным был путешественнику и один существенный нюанс, о котором он предупреждал читателей:
«Лучше всего спать на сене, на свежем воздухе или где-нибудь на голой земле, потому что дерюги, которыми татары застилают свои дома, полны блох».
Однако даже это неудобство не ухудшило общее впечатление Карла Качковского от увиденного.
Эдмунд Хоецкий также оставил в целом положительные отзывы о домах крымских татар:
«Несмотря на бедность татар, чистотой их помещений можно засматриваться. Домик, обычно прижатый к скале, построенный в виде куба и с огородом на крыше, еженедельно белят и моют. Комнату внутри, чистую, отбеленную, обкладывают по полу подушками и софами, стены украшают вышитыми полотенцами и скатертями. Лошади, подушки и одеяла – вот три вещи, которые татары стараются иметь наилучшими. Постучав в любой дом, можно быть уверенным, что мед, молоко и фрукты тотчас будут выставлены дорогому гостю без единого требования платы за это».
Вообще, практически во всей путевой литературе «гостеприимство отмечается как общая черта всех полуостровных жителей». В другом поселке вояжер остановился на ночь в доме местного муллы, где была отдельная комната, предназначенная только для путешественников. Эдмунд Хоецкий оставил нам ее описание:
«Гостевая комната чистая, вокруг украшена коврами и диванами, под потолком развешаны шитые золотом полотенца».
Что интересно, Антоний Марчинковский впервые остановился на ночлег в крымскотатарском доме в том же поселке в Байдарской долине, что и Карл Качковский ровно за 25 лет до него. Вот как он описал первое впечатление:
«Тот же вид, что и в наших крестьянских избах, только другая отделка и прочая меблировка; прежде всего, пол устлан рогожей; вместо скамей матрасы, или софы, обитые материей, с подушками по кругу, которые служат для удобного сиденья, на одной стене – полки, занавешенные шторами, на них – много подушек и одеял. Но характерная вещь – это развешанные на шнурках возле потолка полотенца, вышитые цветным хлопком, будто цветами и птичками. Окошки маленькие, низкие, без стекла, отверстие только было перегорожено тремя деревянными досками. Перед домом, на столбах, навес».
Так же, как и Карл Качковский, Антоний Марчинковский наблюдал разделение дома на мужскую и женскую части.
Эдвард Павлович внутри традиционного жилища не побывал, однако оставил небольшое описание внешнего вида поселения:
«Деревни татарские, расположенные обычно на склонах гор – из глины и обломков скал – построены таким образом, что нижнюю их часть составляет помещение, а верхнюю – террасы, на которых, как в полуденной Италии, нередко видны грядки овощей или кустарники».
Женщины и девушки
Поскольку по мусульманским обычаям женщин в крымскотатарских поселениях приходилось прятать от чужеземных глаз, то вполне понятен интерес польских путешественников к этой стороне жизни крымских татар. Проявил интерес Карл Качковский:
«Их женщины очень заняты хозяйством. За этим их чаще всего и можно видеть, тогда они не так тщательно закрываются. Заинтересовавшись лицами татарок, я стал у зеркала и по отражению пристально всматривался в невестку, хлопотавшую по дому. Все татарки красят волосы красно-коричневой краской. Для этого они употребляют порошок, называемый киной, который торговцы привозят в Крым из Константинополя. Надо признать, что темно-кирпичный цвет волос не очень помогает украшению лица».
Эдмунд Хоецкий был гораздо основательнее в своих воспоминаниях.
«Татарские женщины, насколько их можно видеть, прекрасные, черноволосые, с большими темными глазами, которые блестят как угли из-под накинутых на них белых пелерин. Замужние дамы обрезают косы и завивают голову белым платком, концы которого свисают до колен. Девушки заплетают волосы в бесчисленное количество тонких косичек и разбрасывают их по плечам. На голове носят маленькую феску или красную шапочку, обшитую золотыми и серебряными монетами. Все любят бижутерию и различные женские украшения. Девушки и женщины, мужья которых дали обет воздержания, не используют белила и различные мази. Зато все замужние рисуют брови и ресницы черным, лицо смазывают белым и красным, ногти на руках и ногах, как и пятки – темно-желтым. Характерная вещь, что с недавних пор татарки начинают медленно вводить некоторые изменения в одежде, некогда бывшие неприемлемыми. Жительницы Бахчисарая ежегодно изобретают какие-то новые моды, а крестьянки, насколько возможно, стремятся им подражать».
Карло Боссоли. «Татарский танец»
Также Хоецкий, единственный из польских вояжеров, остановился на некоторых свадебных обрядах крымских татар. В частности, он описал обычай выплачивать приданое просом, причем гора зерна должна быть выше роста невесты. Поэтому некоторое время назад постепенно начали отказываться от традиции в пользу фиксированной меры проса, поскольку шансы на замужество невысоких девушек оказывались малы. Однако лично на восточной свадьбе вояжер не присутствовал, что позволяет усомниться в приводимых им сведениях, поскольку историк Глеб Бонч-Осмоловский в работе «Брачные обряды татар горного Крыма» утверждал, что основу приданого составляли ткани и домашняя утварь.
Антоний Марчинковский в своем вояже так ни разу не увидел крымскотатарских женщин вблизи, поэтому вынужден был довольствоваться описаниям других путешественников, в частности Олимпиады Шишкиной, в чем он сам признался. Характерно, отмечал путешественник, что даже княжны не знают никакого другого языка, кроме татарского, не видят никого, кроме членов семьи, и, по их собственному выражению,
«имеют в жизни три гроба – один в доме отца, второй – в доме мужа, а третий, собственный гроб, – в земле».
Вояжеру пришлось лишь заочно жалеть мусульманских женщин и «оплакивать» их судьбу с позиций «свободного» человека. Что до путешественников эпохи реализма, то крымскотатарская этнография в целом, и положение женщин в частности, не входили в число явлений, достойных их внимания.