26 февраля 2014 года под крымским парламентом собралось несколько тысяч человек. Сторонникам территориальной целостности Украины, которые пришли по призыву Меджлиса, противостояли активисты партии «Русское единство» во главе с Сергеем Аксеновым.
В результате столкновений между митингующими погибли два человека. Следственный комитет России возбудил по данному факту уголовное дело. Один из активистов, Ахтем Чийгоз, был задержан в ходе допроса в крымском управлении Следственного комитета Российский Федерации 29 января 2015 года «по подозрению в организации и участии в массовых беспорядках». Кроме Ахтема Чийгоза, были задержаны крымскотатарские активисты Мустафа Дегерменджи, Али Асанов, Эскендер Кантемиров, Талят Юнусов, Эскендер Эмирвалиев, Эскиндер Небиев. Ждут приговора под стражей трое из них: Чийгоз, Асанов и Дегерменджи.
Изначально Ахтема Чийгоза задержали до 19 февраля 2015 года, однако срок ареста неоднократно продлевали. 15 января группа обвинителей во главе с российским прокурором Крыма Натальей Поклонской зачитала в суде обвинительное заключение в отношении шести активистов. Она обвиняет Ахтема Чийгоза в совершении преступления по части первой 212-й статьи Уголовного кодекса России «Организация массовых беспорядков с причинением насилия и уничтожением имущества». Остальным инкриминируется участие в беспорядках по части второй той же статьи. Этот процесс адвокат Ахтема Чийгоза Николай Полозов назвал «еще одним делом украинских политзаключенных, преследуемых российской властью».
Суд над фигурантами «дела 26 февраля» в эфире Радио Крым.Реалии обсуждали с российским адвокатом Николаем Полозовым и координатором общественной инициативы «Евромайдан-SOS» Александрой Матвийчук.
– Какие впечатления остались у вас от этого судебного заседания, Николай?
Полозов: Это типичное для России дело с политической подоплекой. Бывшие украинские прокуроры и судьи, ставшие российскими, судят политических активистов по таким же стандартам, которые приняты в Российской Федерации. Нечто похожее мы видели в разбирательствах по делам Надежды Савченко, Олега Сенцова и других. Драматургия одна и та же. Более того, технология обкатана на «болотном деле». Некоторые из активистов пошли на сделку, и теперь прокурорам даже не нужно доказывать, что факт массовых беспорядков имел место. Это уже предопределено. Осталось лишь, как говорится, закрепить вину каждого из участников процесса, но в условиях отсутствия суда как такового, когда приговоры выносятся по указанию из Кремля, я не жду каких-то сюрпризов.
– Я правильно понимаю, что российский глава Крыма Сергей Аксенов будет проходить по этому делу в качестве свидетеля?
Полозов: Да, его упоминали в обвинительном заключении как свидетеля обвинения. Несмотря на то, что среди пострадавших есть представители обеих сторон конфликта, потерпевшими по этому делу проходят только представители партии «Русское единство» и так называемой крымской «самообороны». Дело сфабриковано достаточно небрежно, как принято в российской правоохранительной традиции последних лет, и совершенно очевидно, что все факты в пользу невиновности Ахтема Чийгоза и остальных крымскотатарских активистов следствие отбрасывало и собирало противоположные. Всем также понятно, что Сергея Аксенова привлекать к суду никто не будет.
– Российский прокурор Крыма Наталья Поклонская обвинила Ахтема Чийгоза в том, что он чуть ли не руководил нападением на активистов «Русского единства». Это вообще доказуемо?
Полозов: Доказательная база сфабрикована, то есть любой жест любого «неправильного» человека уже истолковывается как призыв к массовым беспорядкам. Однако то, что происходило 26 февраля в Симферополе, даже не подходит под российское определение массовых беспорядков. Но, повторюсь, это не имеет ни малейшего значения. Можно разбиться в лепешку, доказывая те или иные факты, но все равно российские судьи будут выносить приговоры, которые от них ждет власть. Мое участие в деле – это попытка вывести его на международный уровень, за пределы Российской Федерации и Крыма, откуда информация с трудом доходит даже в Украину. Подействовать на российскую власть можно только посредством внешнеполитического давления, и помочь в оказании такого давления – это моя сверхзадача.
– Насколько дела крымскотатарских активистов перспективны для международных судов?
Полозов: Безусловно, перечисленные мной нарушения дают достаточно материалов для Европейского суда по правам человека, для последующего обжалования. Другой вопрос, что в России недавно приняли закон, который разрешает стране не выполнять нормы международного права и решения ЕСПЧ. В юридическом смысле мы находимся в глобальном тупике, потому что все дороги ведут к политической подоплеке решений.
– Спасибо, Николай. Вопрос координатору общественной инициативы «Евромайдан-SOS» Александре Матвийчук: есть ли шансы добиться правды в международных судах у крымских политзаключенных в целом?
Матвийчук: Я бы говорила про два важных момента. Во-первых, нужно обязательно использовать все существующие международные механизмы, подавать не только иски, но и жалобы в Комитет по правам человека ООН, обращать внимание мирового сообщества на грубые нарушения в том же «деле 26 февраля». Оно выходит за рамки здравого смысла и тянет на сюрреализм. Я просто напомню, что в тот момент до псевдореферендума 16 марта оставалось целых 20 дней. Выходит так: граждан Украины судит оккупационная власть именем чужой страны за то, что они совершили на территории Украины до прекращения украинской юрисдикции. Во-вторых, полезность международных судов определяется в том числе и тем, будут ли исполняться их решения. Тут я вынуждена согласиться с Николаем Полозовым: Россия действительно придумала механизм, как обойти решения ЕСПЧ. Мы можем вспомнить прецеденты других стран: например, Беларусь годами не выполняет требования Комитета по правам человека ООН и игнорирует какие-либо резолюции, обращения по этому поводу. Сейчас борьба за права человека терпит фиаско по всему миру.
– Предпринимает ли Украина какие-то усилия, чтобы защитить участников «дела 26 февраля»?
Матвийчук: Увы, я могу говорить только про наш опыт. Инициатива «Евромайдан-SOS» начала кампанию под названием «Let my people go», которая призвана помочь с освобождением 21 гражданина Украины, которых судят по политическим мотивам. Напомню, что 13 из них находятся в России, 8 – в оккупированном Крыму. Мы пытаемся привлечь внимание международного сообщества, чтобы оказать давление на Россию, а также поднимаем тему в украинских органах власти. Мы работали с Министерством иностранных дел, чтобы облегчить участь украинских политзаключенных, находящихся в России. Когда крымчан этапируют на материк, они тоже подпадают под юрисдикцию нашего МИДа. Там очень осторожно относятся к крымским политзаключенным, потому что, как я поняла, они не могут направлять россиянам запросы по поводу происходящего на оккупированной территории, которая все же считается украинской. Мы сотрудничаем также с уполномоченной Верховной Рады по правам человека Валерией Лутковской, и она часто выступает с заявлениями на разных международных площадках. Вместе с тем у нас много претензий к украинским органам власти, которые должны, на наш взгляд, активнее заниматься этой проблемой. Прокуратура Крыма не очень охотно работает, мы наблюдаем постоянные задержки с формированием крымской милиции или полиции. Украина, конечно, прилагает недостаточно усилий.
– Сегодня во время заседания суда был также задержан журналист, блогер Заир Акадыров. После часового допроса в полиции его отпустили. Как вы считаете, Александра, это вопиющий или уже привычный случай для Крыма?
Матвийчук: Это показатель того, что в Крыму душат любую гражданскую активность. Заир Акадыров – журналист, он пришел, чтобы получить информацию о резонансном судебном заседании. Его пытались доставить в Центр по противодействию экстремизму, потому что он якобы что-то незаконно фотографировал и тем самым совершал экстремистские действия. Ясно, что широкомасштабные и системные преследования начались в Крыму сразу после начала оккупации. Мы обращались за советом к российским коллегам-правозащитникам, а они разводили руками: в большинстве регионов власти используют эти инструменты выборочно, против конкретных людей, а в Крыму же буквально выравнивают все катком. Конечно, мы пытаемся отслеживать все случаи запугивания, обысков, ведем дайджест-хроники оккупации. Только в декабре 2015 года, по нашим данным, произошло как минимум 15 политически мотивированных обысков, состоялось 14 судебных заседаний по сфабрикованным делам. Мы с российскими коллегами задались вопросом: почему таких случаев настолько много? В итоге мы пришли к выводу, что в Крыму попросту отрабатывают тоталитарные методы, которые будут использовать позже в других регионах России.
– Интересно, что много лет назад украинская Партия регионов именно в Крыму отрабатывала выборные технологии, которые потом использовала в других регионах Украины.
Постоянное закручивание гаек и закупоривание носиков чайников в конечном счете приведет к взрывуАлександра Матвийчук
Матвийчук: В таком случае у нас есть очевидная параллель, и я бы хотела обратить внимание российских властей на то, как закончила Партия регионов, и на то, что постоянное закручивание гаек и закупоривание носиков чайников в конечном счете приведет к взрыву.
– Вы, должно быть, имеете в виду и массовые обыски со спецназом в местах компактного проживания крымских татар?
Матвийчук: Мы рассматриваем это как запугивание по политическим мотивам, но в инцидентах с крымскими татарами есть такая особенность: их сообщество пытается организованно сопротивляться оккупации, поэтому под ударом оказываются активисты, которые почти никому не известны, не занимались публичной деятельностью. Многие из них просто исчезают, и в этих случаях явно замешана так называемая крымская «самооборона». Это сигнал всему крымскотатарскому народу: если он не изменит курс ненасильственного сопротивления оккупации, то жертвой может стать кто угодно. Кстати, в «деле 26 февраля» принцип «молчи, или будешь наказан» прослеживается достаточно четко. 28 декабря 2015 года уже вынесен первый приговор: Талят Юнусов получил 3,5 года условно за то, что он полностью признал вину. Насколько мне известно, он даже не сидел в СИЗО, как трое не признавших вину. Цель российских властей Крыма – заставить несогласных пойти на сделки с совестью ради собственной свободы и отказаться от борьбы, и «дело 26 февраля» демонстрирует это достаточно красноречиво.
