Число граждан России, не считающих сталинские репрессии преступлением, по данным недавнего опроса социологического "Левада-центра", заметно увеличилось. При этом за год удлинился и список российских политзаключенных, который ежегодно составляет Правозащитный центр "Мемориал". Еще год назад их было 87 человек; в списках, опубликованных в октябре 2016 года, значились уже 102, а теперь, по сведениям на конец мая, – 118 человек.
На мой взгляд, между этими двумя фактами – прямая зависимость. В год печального юбилея, 80-летия Большого террора, этой темы нет в повестке дня не только телевидения, но и всех остальных федеральных средств массовой информации. Вместо этого мы можем видеть празднично украшенную станцию московского метро "Сокольники" с фотографиями Кагановича и Сталина. Следует ли удивляться тому, что, как свидетельствует тот же социологический опрос, стало вдвое больше тех, кто ничего не знает о Большом терроре?
Еще в 2001 году бывший узник ГУЛАГа Семен Виленский, брошенный за решетку за стихи с критикой карательной политики советской власти и прошедший Сухановскую тюрьму, одну из самых страшных в СССР, в своей книге "Есть всюду свет…" писал о появившихся ностальгических чувствах некоторых людей "по прошлой, несвободной, убогой, но привычной, регламентированной жизни". Он еще тогда, на заре президентства Владимира Путина, отмечал: "Возникла тоска по сильной руке. Одни говорят: "Сталина нет на них!" Другие: "Нужен российский Пиночет, диктатор, только он наведет порядок!" Не приведи Господь еще раз наступить на те же грабли…"
Похоже, наступили.
В жизни России был лишь очень короткий промежуток времени – меньше десятилетия – когда в ней не было политических заключенных
Спустя полтора десятилетия после написания этих строк можно констатировать: порядка в стране не прибавилось, коррупция в России и террористические угрозы для России лишь возросли, но отрезвления общества не случилось. Напротив, мы наблюдаем обратный процесс, все более откровенно, на мой взгляд, поощряемый "сверху". А если сознанием общества не осмыслен такой важнейший период в истории нашей страны, как сталинские и последующие политические репрессии, если сама история подвергается государственному регулированию и ее уроки не выучены, то мы обречены на повторение пройденного. В жизни России был лишь очень короткий промежуток времени – меньше десятилетия – когда в ней не было политических заключенных. Последним политическим делом в СССР, вероятно, можно назвать дело Валерии Новодворской и Виктора Данилова, прекращенное 23 августа 1991 года "в связи с изменением обстановки". А уже 29 октября 1999 года в путинской России был арестован ложно обвиненный в шпионаже ученый Игорь Сутягин, проведший в застенках почти 11 лет, чье уголовное преследование Европейский суд по правам человека в итоге признал нарушающим право обвиняемого на справедливое судебное разбирательство.
Кто из нас на сегодняшний день сможет назвать все эти 118 фамилий из списка "Мемориала"? Если имя Оксаны Севастиди еще было на слуху благодаря усилиям правозащитников, адвокатов и немногочисленных независимых СМИ, то точно так же осужденные за отправку СМС-сообщений в Грузию жительницы Сочи Марина Джанджгава, Инга Тутисани и Анник Кесян практически никому не известны...
Чем меньше мы знаем, помним и говорим публично о людях из списка "Мемориала", тем скорее он будет пополняться за наш же счет
Едва ли лучше, я считаю, ситуация у долгожителей за решеткой, например, у Алексея Пичугина. 19 июня исполняется 14 лет с тех пор, как он сидит – вопреки позиции "Мемориала", признавшего бывшего сотрудника компании ЮКОС политзаключенным, вопреки постановлению Страсбургского суда о необходимости пересмотра неправосудного уголовного дела. Однако заключение Пичугина – уже давно не новость, в его жизни много лет все остается без изменений, а значит, не привлекает общественного внимания. И мне приходилось выслушивать мнение (причем от собеседника из либеральной, к тому же адвокатской среды), что "это уже неинтересно".
Чем меньше мы знаем, помним и говорим публично о людях из списка "Мемориала", тем скорее он будет пополняться за наш же счет (ведь уже бессчетное число раз переговорено: чтобы незаконно попасть в застенки, вовсе не обязательно быть политическим активистом). Но мы в большинстве своем этого, похоже, так и не поняли, и лозунги за свободу политических заключенных не вызывают столь массового отклика, как, например, протесты против коррупции или реновации. Хотя и то, и другое – следствие политической несвободы. И устранить следствие, не исправив причину, вряд ли возможно.
Семен Виленский, которому Особое совещание определило десять лет заключения, отсидев на Колыме и будучи освобожденным в 1955 году без права возвращения "на материк", целью своей жизни полагал просветительство. Он организовал Колымское товарищество, через некоторое время зарегистрированное как Московское историко-литературное общество "Возвращение". Был организатором международных конференций "Сопротивление в ГУЛАГе". На основе его воспоминаний поставлен спектакль "Дороги, которые мы не выбирали".
Просветительство – это, пожалуй, то, чего не хватает России и сегодня. Несмотря на общедоступность в интернете огромного массива информации о советском терроре и современных политических репрессиях, вдруг оказалось, что это все вновь нужно разъяснять. Нужно говорить об этих явлениях так, чтобы они стали первостепенными проблемами в глазах общества. И тогда пройдет очень немного времени и правда вернется. Она, как трава в мультипликационном фильме Гарри Бардина "Слушая Бетховена", прорастет сквозь асфальт.
Вера Васильева, независимый российский журналист, ведущая проекта Радио Свобода «Свобода и Мемориал»
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: