Ольга Маховская: Полет валькирий

Наталья Поклонская – валькирия. Валькирия переводится как "переносящая мертвых". Согласно скандинавскому эпосу, валькирии переносят тела мертвых воинов в места оживления. Там они ублажают павших, откармливают их, возрождают, чтобы снова отправить на войну. Нашествие валькирий обозначает триумф мертвых над живыми, возвращение их в наши ряды. Языческий рукокрылый, как летучая мышь, персонаж, рассекает и тревожит тишину наших мрачных дней и ночей…

Постсоветскому гражданину знаком мировой шлягер "Полет валькирий" Рихарда Вагнера, которого долго у нас считали музыкальным Геббельсом при Гитлере, хотя тот жил и творил еще в XIX веке. Музыка оказалась слишком запоминающейся, чтобы ее презреть до забвения. "Полет Валькирий" звучит грандиозно и устрашающе, но то – грандиозный провал, как писал Петр Вайль ("Гений места") о творчестве Вагнера в целом: оно состоит из громоздких и безжизненных конструкций, годных разве что для барабанного масскульта.

Пляски валькирий – полет духов войны в женском обличье, писал Карл Густав Юнг накануне Второй мировой войны. "Дикая, иррациональная буря разразилась в Германии, а мы все надеялись, что это обычные перемены погоды", – пишет Юнг о триумфе язычества в далекой от нас стране. Война, телесная схватка, сближает, сливает в один монумент. Юнг упоминал и атеистическую тогда Россию, в которой язычество процветает под видом инноваций и модернизаций. Язычество вообще обезьянничает, мимикрирует, рядится, как на масленицу, на любой фасон. Сегодня – и на православный.

Глумление над православием проходит незамеченным. Крестный ход возглавляет комик Сергей Мигицко, а во время гражданской акции "Бессмертный полк", как во время крестного хода, Поклонская несет портрет Николая II. Серьезность мероприятия блокирует чувство юмора и здравый смысл у присутствующих. Слабая улыбка потянула бы на статью об "оскорблении чувств верующих", страх и ненависть заведомо все гиперболизируют. Враг страшней в сто раз, чем он есть на самом деле, а самый страшный – тот, которого и вовсе нет. Поэтому так медленно и слабо приходит осознание того, что мы охотно творим по наитию.

Валькирия опасна – кого она выцепит среди мертвых, тот обречен на муки, постоянное возвращение с неба на землю, и наоборот. Христиане отмежевывались от этой языческой мифологии, считали такую практику оживления прообразом ада, поскольку у вернувшихся к жизни воинов отрастали конечности, но только для того, чтобы они снова погибли в страшных муках на поле боя.

Походы с портретами мертвых вместо поминок на кладбище опасны уже поэтому, что мы разбудили, растревожили-таки мертвых и теперь вынуждены разговаривать с ними, как Гамлет с призраком своего отца. Валькирии не разговаривают, они действуют по велению своего бога-отца, и в этом их преимущество перед сомневающимся королевским сыном. Гамлет – для интеллигенции, валькирии – для народа.

Мертвые непобедимы. Табу на их критику признают справа и слева. Апеллировать к авторитетам мертвых – это крапленая карта в шулерской политической игре. Путин тоже проводил спиритические сеансы со Сталиным (военные кампании), Хрущевым (реновация, Крым), Брежневым (Олимпиада, полеты если не в космос, то куда-нибудь, на чем-нибудь, хоть на дельтаплане). Но если свидетели из тех времен еще живы, то никто не помнит императорских времен. Оспариваемые в военных баталиях окраины империй, включая Крым, навеки поражены имперскими комплексами, во всяком случае это хоть как-то объясняет, почему блондинка из дальнего предела помнит и чтит российского императора. Она как бы говорит: "Мы всегда, еще с тех времен, преданы Вам, Ваше высокопревосходительство!" Первым в путинские времена откровенно оживил Николая II все-таки режиссер Михалков, а не Учитель, но не потому что сам в костюме государя-императора Александра III фрондировал на белом коне на плацу в своем "Сибирском цирюльнике", а потому что с настоящей трибуны обратился к Путину именно так: "Ваше высокопревосходительство!". И с телеэкрана запустил брожение слабых умов и сильных инстинктов. Поклонская – его Эхо.

Патриотизм, который недавно связывался с территориями (где родился, там и пригодился), становится экзаменом на преданность мертвым.

Подъем валькирий из глубин коллективного бессознательного обозначает победу мрака над светом, сумеречный синдром. Помните, как в детстве (языческом, между прочим, периоде жизни) пугали, что перестанешь видеть с приходом сумерек, если съешь цветок под названием куриная слепота? Энергия ненависти, зависти и мести, под покровительством злого и неумолимого взрослого, делает девочек бесстрашными валькириями, агрессивными мстительницами.

Дети начинают примерять и вживаться в архетипические фигуры, черпают в них силы и уверенность, когда уже точно знают – родители их никогда не полюбят, да и нет никакой любви. Самые сильные чувства родятся в схватке, конфликте, борении и горе. Компенсация детской обиды, отложенная месть родителям за разочарования приводит к фантазированию на тему своего происхождения. Если бы я родился-де не у этих папы с мамой, а у других, в семье скрипача или поп-звезды, если бы эти глупые аисты сбились с пути и принесли меня на золотое крыльцо, а на золотом крыльце сидели бы царь, царевич, король, королевич, а не сапожник, портной…

Их особо раздражают другие девочки, которых не просто любят, а незаслуженно, как они считают, обожают потерявшие голову взрослые. Зависть сужает сознание и замораживает чувства. Поклонская ведь не за Николая II, она скорее против Кшесинской борется, несчастная.

Ряд воинствующих дев может быть воссоздан, возможно, к нему принадлежит и Жанна Д'Арк, и амазонки, а из недавних – летчица Надежда Савченко. Сюда можно со снисходительностью к возрасту отнести и другую прокуроршу, Ирину Яровую. Ослепленные валькирии как летучие мыши, потерявшие способность воспринимать эхо, теряются, мечутся – и в итоге бьются в панике о головы и тянут в преисподнюю своих же хозяев, как Савченко объявила себя не последовательницей, а соперницей Порошенко. Ошалевшая от кровавой миссии дочь обязательно попробует поразить и обрекшего ее на муки отца, чтобы остановиться и получить передышку.

Такие девочки проходят через внутренний отказ от родителей, а с ними и от психологической близости как таковой, что делает фатально невозможным любые личные (продолжительные, доверительные, эмоционально-теплые) отношения. Вся эта гамма чувств никак не ассоциируется с Поклонской. Внутреннее сиротство делает ее и потенциально бездетной. Возможно, монастырь был бы лучшим и для нее, и для нас уделом, но языческие персонажи неугомонны, они не меняют свою сущность, не справляются с нею, троллят окружающих, уже сами не помня зачем, получая свою дозу бесхитростных удовольствий, подтверждения если не значимости, то существования. В отличие от христианских героев, языческие уверены, что свою жизнь можно продлить, отняв другую, напившись чужой крови, как водицы.

Ольга Маховская, психолог, автор бестселлеров для родителей

Мнения, высказанные в рубрике "Блоги", передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода