История захватов Крыма: как первая аннексия полуострова Россией обусловила вторую

В 1783 году императрица Екатерина II издала манифест, знаменовавший ликвидацию Крымского ханства и аннексию его территории Россией. Была ли возможность 235 лет назад избежать такого исхода российско-крымского противостояния? Что общего и различного у двух российских аннексий Крыма? И как на полуострове сегодня культивируют ностальгию по царским временам?

На главные вопросы о первой российской аннексии Крыма в эфире Радио Крым.Реалии отвечает начальник отдела анализа региональных особенностей и политики национальных меньшинств Украинского института национальной памяти, кандидат исторических наук Богдан Короленко.

– Были ли шансы у Крымского ханства в конце 18-го века выстоять под натиском России?

– Вопрос риторический. Князь Потемкин писал Екатерине Второй, что Крым – «бородавка на носу» Российской империи. Потому, в принципе, все было уже решено. С таким соседом захват Крыма был лишь вопросом времени. Идея аннексии полуострова вызревала несколько столетий, это не было одномоментное решение, озарение императрицы. Ко второй половине 18-го века ситуация сложилась благоприятная: успехи Российской империи в дипломатии, в военном русско-турецком противостоянии, а также слабость Крымского ханства на тот момент.

– Как это укладывалось в общую внешнеполитическую стратегию России?

– Основной целью было разрушение Османской империи, ее изгнание из европейских владений. А на основе этого – построение восточной греческой державы, которую должен был возглавить представитель российского императорского двора.

– Правомерно ли называть события 1783 года именно аннексией?

– Да, по определению из политологического словаря. Россия тогда применила «многоходовочку», как любит говорить нынешний президент, которая завершилась поглощением Крымского ханства. В 2006 году я защищал кандидатскую как раз по первой аннексии Крыма, и один из участников ученого совета спросил у меня: почему именно аннексия, а не присоединение? Для Украины этот термин был в новинку, но после 2014 года он вошел в обиход. С 1777 года Крымским ханством правил российский ставленник Шахин Гирей, потому говорить о добровольном присоединении мы не можем. Ситуация была безальтернативной. Так что по факту произошло силовое, вооруженное присоединение независимого государственного образования, хотя, судя по тексту манифеста 1783 года, Екатерина так не считала.

– Можно ли провести параллели между 1783 и 2014 годами?

– С точки зрения идеологии, политики исторической памяти, вторая аннексия 2014 года стала возможной, благодаря первой аннексии 1783 года. Можно проводить много параллелей. В 1774 году после победы над Османской империей Россия потребовала от нее отказаться от сюзеренитета над Крымским ханством и провозгласить его независимым государством. С целью за следующие 10 лет поглотить, инкорпорировать это государственное образование на основании добровольного отречения Шахин Гирея. В 2014 году, как мы знаем, формально был референдум, на котором провозгласили фиктивную независимость Крыма, с последующим якобы добровольным присоединением к России. Кроме того, крымскотатарская знать в 1783-м написала письмо российской императрице о том, что они утомились от войн и просят защиты, а в 2014-м были мифические поезда с украинскими националистами, от которых крымские власти просили защиты у Путина.

– Как сегодняшнее украинское государство борется за видение истории полуострова, альтернативное российскому?

– Мне кажется, тот факт, что мы сейчас говорим об этом в радиоэфире, говорит о том, то дело сдвинулось с мертвой точки. До 2014 года украинская власть смотрела на крымских татар, а вовсе не на пророссийское большинство, как на наиболее вероятных оппонентов на полуострове. Украинская культурная политика в Крыму не проводилась. События 2014 года ясно показали, что это было большой ошибкой – считать разговоры об «исконно русском» Крыме безобидными. Сейчас мы начинаем ее исправлять.

(Текст подготовил Владислав Ленцев)