«Его забрали плохие дяди». Дети крымских политзаключенных об отцах, которых никогда не видели на свободе

Несколько месяцев назад координатор гражданской инициативы «Крымское детство» Мумине Салиева создала фотопроект. Она посвятила его детям крымских татар, мусульман, обвиненных в членстве в организации «Хизб ут-Тахрир», запрещенной в России. Ее фотопроект под названием «Рожденные после ареста» состоит из двенадцати фотографий детей, которые никогда не видели своих отцов. Они появились на свет после того, как их папы попали за решетку. Международные и украинские правозащитные организации называют всех обвиняемых и осужденных по крымским «делам Хизб ут-Тахрир» политическими узниками.

«Дети всего народа»

Автор фотопроекта рассказывает, что давно занималась темой детей, еще до первых арестов на полуострове. После аннексии Крыма Россией Мумине с арестованным супругом, фигурантом второго бахчисарайского «дела Хизб ут-Тахрир» Сейраном Салиевым были волонтерами в нескольких детских организациях, помогали многодетным нуждающимся семьям, вдовам. Первый раз она столкнулась с понятием «ребенок политзаключенного» в 2015 году, когда арестовали «севастопольскую четверку»: Руслана Зейтуллаева, Ферата Сайфуллаева, Нури Примова и Рустема Ваитова. Семеро детей остались без отцов в один день – 23 января 2015 года. Дочь Рустема Ваитова Сафия родилась после ареста папы. Сайфуллаев, Примов и Ваитов вышли из колоний, отбыв весь срок наказания. Руслан Зейтуллаев до сих пор остается в неволе, он приговорен к 15 годам колонии строгого режима.

На данный момент около сотни человек из Крыма обвинены по статье 205.5 Уголовного кодекса России («участие в деятельности террористической организации» – КР) в членстве в организации «Хизб ут-Тахрир». Сейчас в Крыму 191 ребенок остался без отца – такую цифру называет инициатива «Крымское детство». «Раньше я не ощущала той массовости в количественном плане. Раньше я посещала семьи и пыталась понять этот один единственный день, который оставил такой серьезный отпечаток в их жизни. После массовых арестов марта 2017 года, когда детей стало сто, я поняла, что нужно изучать эту проблематику еще больше. Важным шагом для того, чтобы родился этот проект, стали встречи женщин из родильных домов. Когда люди со всего Крыма ехали с цветами и шарами, озвучивая, что родившиеся дети – это теперь дети всего народа», – говорит Мумине Салиева. Она вспоминает, что в глазах матерей новорожденных она видела одновременно радость от массовой поддержки в знаменательный для них день и боль из-за того, что их мужья не могут находиться рядом с ними.

«Папа – мой герой»

Чем чаще Мумине ездила к семьям арестованных, тем больше понимала: дети, рожденные после ареста отца, или те, которые были совсем маленькими, когда в их дома пришли российские силовики, не совсем понимают, кто такой папа. «Я видела, что это дети, которые знают своих отцов исключительно по рассказам матерей. Вот им показываешь фотографию, в частности, как дочь Иззета Абдуллаева (фигуранта второго симферопольского «дела Хизб ут-Тахрир», речь идет о его младшей дочери Софии, она родилась через неделю после ареста Абдуллаева – КР). У нее когда спрашиваешь о том, кто такой папа, она отвечает, что папа – мой герой», – говорит Мумине. Она считает, что дети воспринимают своих отцов, которых они никогда не видели вживую, как персонажей из анимационного фильма или героев книжки. По словам Салиевой, во время работы над фотопроектом «Рожденные после ареста» она заметила эту тенденцию практически у всех двенадцати детей, с которыми общалась.

Супруга правозащитника и гражданского журналиста Ризы Изетова Зейнеб родила сына после ареста Ризы. Маленькому Мухаммаду два года, и он ни разу не видел папу вживую. «Я показываю фотографию, говорю ему, что это – папа, баба («баба» – отец по-крымскотатарски – КР). Может быть, он заучил, конечно, потому что я постоянно это повторяю ему, но вроде как узнает его, да», – говорит Зейнеб.

Младшей дочери гражданского журналиста Владлена Абдулкадырова Ниаль было 17 дней, когда ее отца арестовали. Он является фигурантом второго симферопольского «дела Хизб ут-Тахрир». «Он только успел забрать ее из роддома, и его забрали, месяца не прошло», – рассказывает супруга Вадлена Гульзар.

Тогда женщина говорила: каждый день ловит себя на мысли, что ждет – откроется дверь, и Владлен зайдет. Сейчас Ниаль два года и четыре месяца. Отца она не видела с тех пор, как ему зачитали обвинение в марте 2019 года и увели в наручниках.

«Мне кажется, что папа бросил меня»

Мумине рассказывает: во время работы над проектом она слышала множество объяснений от детей о том, куда делись их отцы. Дочка Иззета Абдуллаева, отвечая на этот вопрос, высказывает предположение, что папа ее бросил: «Мне кажется, что папа бросил меня. Вот об этом она говорит. И в ее словах чувствуется такая обида. Когда я спрашиваю, почему она так думает, София просто пожимает плечиками». Еще один ребенок, рожденный после ареста, – дочка арестованного крымского татарина Меджита Абдурахманова Сульбие. Салиева рассказывает, что мама Сульбие старается не говорить с ней о том, что произошло с отцом. «Все равно периодически, просматривая какую-то хронику арестов в Крыму, улавливая разговоры взрослых, она говорит о том, что ее папу забрали плохие дяди. А младший сын Ризы Изетова Иса постоянно рисует решетки. Хотя он маленький совсем, ему около двух лет тоже. Он не осознает, что такое тюрьма. Пока что. Но он рисует и говорит, что папа в тюрьме», – пересказывает Салиева.

Асия Джемаденова, дочь фигуранта первого симферопольского «дела Хизб ут-Тахрир» Эмиля Джемаденова, родилась через девять дней после его ареста. В октябре 2021 года девочке исполнится пять лет. По словам Мумине, девочка, рассказывая, где сейчас папа, использует взрослые формулировки: «С Асией когда разговариваешь, она очень спокойно рассказывает, что, мол, так и так. Папа в тюрьме, он сидит в колонии и мы с мамой, наверное, скоро к нему поедем. То есть для пятилетнего возраста она очень точно отвечает на вопросы о реальности, в которую она, будучи совсем крошкой, попала».

«Мы сейчас забираем Ризу в тюрьму, и ты больше никогда его не увидишь», – сказал один из российских силовиков Мадине, старшей дочери Ризы Изетова. Каждый раз, когда ей говорят, что Риза скоро вернется, она переспрашивает и не верит: «Мне же сказали, что я больше никогда его не увижу», – сомневается пятилетний ребенок. Когда с обыском пришли к гражданскому журналисту, фигуранту второго бахчисарайского «дела Хизб ут-Тахрир» Марлену Асанову, то сотрудники российских силовых структур сказали его детям, что они просто снимают фильм про их папу. Дети Марлена, по словам Мумине, до сих пор задаются вопросом, что за фильм они снимают так долго.

Мумине, пообщавшись с детьми и сделав фотопроект «Рожденные после ареста», делится: «Я смотрю на этих детей и постоянно задаюсь вопросом: вся их коммуникация с отцами, самыми родными людьми, происходила в условиях неволи, тюрьмы, судов. Как они выстроят свою коммуникацию, когда их отцы снова будут свободны? А главное – насколько сильно на них повлияют события того дня, когда они остались без пап?»

Ранее спикер российского МИД Мария Захарова на брифинге 23 сентября 2020 года прокомментировала заявление представителя внешнеполитической службы Евросоюза, который призвал освободить всех осужденных крымских татар. «Считаем необходимым внести ясность в этом вопросе и сделать это публично. Речь идет об участниках крымской ячейки исламистской организации «Хизб ут-Тахрир», получивших различные сроки наказания за доказанные уголовные преступления террористической направленности. Их политические взгляды, национальность или принадлежность к этническим группам – как это пытаются вывернуть в Брюсселе – не имеют ни малейшего отношения к вердикту суда», – сообщила Захарова. Спикер МИД России имела в виду приговор, вынесенный российским судом фигурантам второго бахчисарайского «дела Хизб ут-Тахрир».

В свою очередь, российский глава Крыма Сергей Аксенов ранее писал на своей странице в Фейсбуке: «Крымским сторонникам «Хизб ут-Тахрир» настоятельно советую отказаться от идей, которые проповедует эта террористическая секта, прикрывающаяся религией, и обратиться к истинным духовным и нравственным ценностям».

Ранее министр иностранных дел России Сергей Лавров утверждал, что разговоры о нарушении прав человека в аннексированном Крыму – это вымысел.