С заседания Валдайского клуба 24 октября прошел уже месяц, но российские пропагандисты и провластные эксперты продолжают обсуждать сформулированную российским президентом Владимиром Путиным «новую идеологию России», которую они определяют как «разумный консерватизм». Эта идеологию Россия пытается представить как некий «международный прорыв» и альтернативу современным западным либеральным ценностям.
На самом деле, этот «прорыв» базируется на двух далеко не новых и в каком-то смысле противоречащих друг другу высказываниях Владимира Путина. Во-первых, российский лидер заявил о том, что «Россия при формировании своих подходов будет руководствоваться идеологией здорового консерватизма», а во-вторых, объявил об «исчерпании» модели капитализма как экономической системы.
С одной стороны, это сочетание свидетельствует о том, что Россия, не имея реальной идеологии, создает для других стран своеобразные «идеологии на экспорт», выставляя себя носителем ценностей, привлекательных как для правых, так и для левых. Однако важно понимать, что критика капитализма была рассчитана не только и не столько на зарубежную аудиторию, но в первую очередь на самих россиян, среди которых все больше преобладают левые настроения.
Россия, не имея реальной идеологии, создает для других стран своеобразные «идеологии на экспорт»
Недавние выборы в Госдуму России показали растущие симпатии россиян к коммунистам, которые во многом стали «побочным эффектом» государственной пропаганды. Власть, не в силах предложить никакого варианта желаемого будущего, заменила его идеализированным прошлым, призванным оправдать агрессивную политику современной России. В этой трактовке необходимость восстановления СССР преподносилась уже не как дань ностальгии, но как единственный способ выжить и сохранить Россию, противостоящую «враждебному окружению».
В итоге постоянная мобилизационная риторика породила повышенную потребность населения в тоталитарной идеологии, а главное – вдохновила людей требовать «подлинного социализма», которого власть не в состоянии предоставить: с гарантированными рабочими местами, отсутствием преступности, бесплатным образованием и здравоохранением.
Та же тенденция проявляется в постоянном росте популярности советского диктатора Иосифа Сталина. Согласно опросам, проведенным «Левада-центром», в 2019 году 51% россиян относился к фигуре Сталина с восхищением, уважением или симпатией. В текущем году этот рекорд вновь был побит. По состоянию на лето 2021 года, 60% россиян относятся к Сталину положительно, и лишь 11% воспринимают его негативно. Рост рейтинга советского диктатора был отмечен даже среди молодежи. В конце 2018 года также был установлен исторический максимум количества людей, ностальгирующих по СССР, за последние 10 лет. По данным опроса, доля тех, кто хотел бы избежать развала Союза, составила 66%.
Важно отметить, что образ Сталина в глазах российского большинства воплощает не столько конкретную историческую фигуру, виновную в гибели миллионов невинных людей, сколько набор качеств и поступков, которые россияне ожидают от современных властей. По результатам опроса, проведенного в августе этого года, респонденты называли такие достоинства Сталина, как «наведение порядка», «поднятие страны с колен» и «победа в войне», что обнажает текущий запрос на справедливость, суверенитет, сильного лидера и военную мощь.
При этом для большинства россиян все больше очевидно, что сам Владимир Путин все меньше соответствует этому запросу. Будучи создателем и главой системы, построенной на коррупции и правовом беспределе, он уже не воспринимается многими как символ социальной справедливости. Что касается защиты страны и военной мощи, несмотря на постоянную эксплуатацию темы «внешней угрозы» в пропаганде, все больше россиян все больше россиян задумывается о том, что за все эти годы Кремль так и не смог ни защитить страну от многочисленных «врагов», ни восстановить нормальные отношения даже с соседними государствами.
Выступление на Валдае продемонстрировало, что Путин сам пытается «оседлать» популярные в России левые настроения
Понимая эти настроения, Кремль позволил Коммунистической партии России (КПРФ) включить в партийные списки довольно радикальных оппозиционеров, что, очевидно, было призвано «канализировать» протестные настроения в русло Компартии и затем поставить их под контроль. Сюда относятся движения «Левый фронт» и «За новый социализм», чьи лидеры Сергей Удальцов и Николай Платошкин солидарны с агрессивным антизападным подходом Кремля в части внешней политики, однако остро критикуют российское руководство по внутриполитическим вопросам.
Часть видных функционеров КПРФ, к примеру, первый секретарь московского горкома депутат Госдумы Валерий Рашкин, также вели себя достаточно «несистемно», поддержав лидера либеральной оппозиции Алексея Навального и пытаясь играть на популярных в России антивакцинных настроениях. В этой связи показательно, что вскоре после завершения выборов Следственный комитет возбудил в отношении Рашкина уголовное дело о незаконной охоте после задержания депутата под Саратовом с тушей убитого лося. Такой поворот вполне логичен, поскольку Рашкин, выполнив свою задачу по аккумулированию протестных настроений вокруг партии, больше не нужен Кремлю и даже представляет для него угрозу. Выступление на Валдае, в свою очередь, продемонстрировало, что Владимир Путин сам пытается «оседлать» популярные в России левые настроения.
Что касается провозглашения ценностей «здорового консерватизма», оно скорее было направлено на внешнюю аудиторию и является повторением уже неоднократно использованных идеологических клише. Еще в феврале текущего года российский режиссер Константин Богомолов опубликовал «Манифест», в котором предложил России роль строителя «новой старой Европы» – альтернативы «новым европейским ценностям».
Путин в своей речи, по сути, лишь кратко повторил основную мысль «Манифеста» о том, что Москве следует позиционировать себя на международной арене в качестве центра притяжения «здоровых консервативных сил». Однако важно понимать, что на практике Россия неспособна стать таким центром как минимум потому, что в ней так и не сформировалось здорового консерватизма, опирающегося на незыблемость понятия о свободе, правах человека и законности.
В отличие от России, западный мир имеет богатую традицию умеренного и свободного консерватизма, которого никогда не было в России
Западный консерватор – это, если говорить в российской терминологии, «правый либерал» – сторонник свободного капитализма, минимального вмешательства государства в жизнь людей и приоритета прав личности перед общественным диктатом. Российский консерватор – это, чаще всего, государственник-имперец, ставящий государство выше личности, одобряющий любые репрессии во имя сомнительных патриотических конструкций и враждебно относящийся ко всему западному миру. При этом, в отличие от России, западный мир имеет богатую традицию умеренного и свободного консерватизма, которого никогда не было в России. Сегодня этот консерватизм переживает кризис, зачастую радикализуясь и превращаясь в правый популизм, однако носители и традиции «здорового консерватизма» существуют на Западе и поныне, тогда как в России они так и не возникли.
К сожалению, далеко не все на Западе понимают эту разницу. К примеру, несколько лет назад крайне правая американская организация «Лига Юга» создала на своем сайте раздел на русском языке и опубликовала обращение под заголовком «Нашим российским друзьям», назвав последних «естественными союзниками по крови, культуре и религии». При этом сами россияне, в отличие от иностранцев, прекрасно понимают, что за красивыми словами о «новых идеологиях» на практике не стоит ничего, кроме сочетания неосталинизма и репрессивного фундаментализма.
Так, еще в 2019 году, до пандемии коронавируса, Россия оказалась на первом месте по количеству суицидов среди мужчин. По словам психологов, это стало следствием «схлопывания» социальных, экономических и личных перспектив в стране. Как отметил доктор психологических наук Александр Асмолов, «Россия сегодня – чемпион мира по отсутствию перспектив», в которой «личность девальвирована до предела, ценность ее все больше сводится к нулю». И пока Россия не способна будет явить пример воплощения декларируемых ею ценностей на практике, она не сможет стать образцом или «центром притяжения» для других стран.
Статья перепечатана с разрешения Center for European Policy Analysis (CEPA)
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: