Украинский журналист Тарас Ибрагимов: «Я понимал, что война неизбежна»

Украинский журналист Тарас Ибрагимов работал в оккупированном Крыму много лет. Он освещал судебные процессы над крымчанами, признанными международными организациями политических заключенными, для разных СМИ, в том числе Ибрагимов был журналистом Крым.Реалии. В один момент Крымский полуостров для него стал закрыт, когда российские власти запретили Ибрагимову въезд в Крым.

В 2019 году российские пограничники запретили Тарасу Ибрагимову въезд на Крымский полуостров сроком на 35 лет. Сейчас Тарас работает на общественном телевидении Украины (UA Суспільне – ред.) и освещает военную тематику. Крым.Реалии пообщались с Тарасом Ибрагимовым, чтобы узнать подробности работы журналиста на российско-украинской войне.

– Для тебя, как для человека, знакомого с реальностью современной России, полномасштабное вторжение было ожидаемым или стало шоком?

– Одновременно был и шок, и это было для меня ожидаемо. По образованию я политолог, и понимал, что 120 тысяч военных на границе с Украиной для чего-то собрались. Мне сложно было поверить, что это просто шантаж или запугивание, и что все «рассосется» дипломатическим путем. Я понимал, что рано или поздно начнется полноценная война. Я себя к этому морально готовил. Умом я понимал, что война неизбежна.

– Где ты был когда все началось?

– Я встретил это утро в Киеве. Это был бесконечный день, как и для многих. В тот день я очень поздно уснул, готовился к интервью. Уснул где-то в 3, уже в 4 меня разбудила девушка. Она тоже журналист. Она смотрела обращение Путина, в котором он фактически прямым текстом объявил нам войну. Это было страшно слушать. Эмоционально тяжело и страшно. Мы собрали рюкзак и уехали в ньюзрум. По дороге слышали взрывы. В этой атмосфере полного страха ехали в редакцию.

– Чувствуешь ли ты себя в безопасности в Киеве, а тем более – выполняя свою журналистскую работу?

– Конечно, не чувствую. Просто это по-разному проявляется. Скажу честно, в последнее время я уже не реагирую на сирены. Тревога – она всегда со мной. В первые дни мне было тревожно ситуативно. Сейчас я, наверное, стал более логично оценивать риски. Вот пару недель назад я ездил в Николаев. Мы делали репортаж из окопов. И это объективно страшно. Военные говорили, на тех позициях, где я был, у них там "двухсотые" были чуть ли не каждый день. Там работает артиллерия – и наша, и российская. Туда может прилететь. Это объективный страх за свою жизнь. Там было небезопасно. То есть ты отвечаешь сам за свою жизнь. Хочешь освещать здесь войну? Бери на себя ответственность, что ты можешь погибнуть в любой момент.

– Где тебе ещё было страшно?

– В окрестностях Ирпеня в первые дни. Это было опасно. Там гибли журналисты. Мы снимали эвакуацию местных жителей под взорванным мостом. Там работала артиллерия, были слышны взрывы. Ты держишь себя постоянно в напряжении. Оттуда хочется уехать.

– Ты же всегда хотел работать в горячих точках. Тебя к этой теме тянуло, и это пришло к тебе.

– Да. Я свою тягу к военной журналистике, ни секунды не думая, променял бы на то, чтобы никогда не освящать эту войну в Украине. Но почему мне хотелось освещать войну? Потому что гибнут люди – это страдание и боль. И если ты это показываешь, то есть шанс остановить ее быстрее. Как Мстислав Чернов и Евгений Малолетка из Associated Press оказались в Мариуполе и рассказали историю про роддом.

Войну не просто так хочется освещать, потому что это адреналин, стрелялки и т.д. Хочется рассказать истории, которые способны побыстрее ее остановить. Чтобы люди увидели что это ужас, трагедия, и так не должно происходить.

– Где ты еще был в Киевской области…

– Я побывал в Ирпене, в Буче, в Бородянке. Я проезжал села. В этот регион люди уезжали за спокойным образом жизни. Убегали от Киевской суеты. Бородянка – это спокойный пригород. И когда ты видишь, что туда принесла война, то это разрыв шаблонов. За каждым домом, квартирой, машиной – разбитой, сгоревшей, расстрелянной – разрушенные жизни. И это общие впечатления. А если конкретные случаи разбирать, то это трагедия, военные преступления. Я общался с женщиной, у который на глазах расстреляли мужа. Просто потому, что так захотели российские военные.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Здесь определяется наше будущее»: как журналисты освещают войну в Украине

– Как удается держать себя в руках, видя все это?

– У меня стоит какая-то внутренняя блокировка. Я не пытаюсь глубоко рефлексировать и обдумать эти истории. Потому что меня начинает накрывать. Я пытаюсь сосредоточиться на том, чтобы рассказать эти истории. Не верится, что ты видишь это в Украине, в Киевской области, в центре Европы. Что ты видишь дом в селе, где жил человек – хозяин этого дома, и судьба распорядилась так, что он похоронен у себя на огороде. Или внесудебные казни в Буче. Когда ты видишь трупы гражданских с завязанными руками – это запредельный уровень насилия. Я не знаю, как можно это осмыслить, и можно ли. Это ультранасилие, иррациональное.

В январе 2019 года украинскому журналисту Тарасу Ибрагимову, который сотрудничает с редакцией Крым.Реалии, пограничники российской ФСБ запретили въезд на территорию России и аннексированного ею Крыма до конца мая 2054 года. По словам журналиста, четкого объяснения, с чем связан запрет, ни в постановлении, ни в устном объяснении, ему не предоставили.

Доступ к сайту Крым.Реалии заблокирован Роскомнадзором. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://doxla0x1sgbq.cloudfront.net/. Также следите за основными событиями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.

Сайт заблокирован?
Обойдите блокировку!

читать >