Я не знал, как примет меня зона, кто встретится внутри злополучного барака, куда даже бывалые арестанты боятся попасть. Прошлое продолжало стоять за моей спиной, держа в руках занесенный над головой остро заточенный топор. Заключенная ранее сделка со следствием всегда маячила как красная тряпка перед глазами разъяренного быка. И всем было наплевать на то, что она уже давно разорвана, а условия ее соглашения не выполнены.
(Предыдущий блог – здесь)
Пытки, мучения, издевательства не служат оправдаем данных показаний против невинных людей. Перед лицом всегда стояли угрозы, неоднократно повторяемые следователем Федеральной службы безопасности России: «Теперь ты точно сядешь, у нас есть достаточно против тебя. Как ты будешь сидеть, зависит только от тебя. Либо эта жизнь будет в комфорте, с частыми свиданиями, телефонами, либо тебя будут ежедневно насиловать твои же сокамериники. Выбирай!».
В любой момент эти сволочи могли подослать подконтрольных им прихвостней из числа арестантов, которые попробовали бы разыграть имеющуюся у них в рукаве карту моего прошлого, и тогда неизвестно, на чью сторону стала бы масса. Ведь все в тюрьме – это словесное карате, к которому я еще был не готов. От того я так и нервничал и переживал. Конечно я знал, что решение уже было принято в мою пользу ранее, но все же мне катастрофически не хватало времени проявить себя и доказать каждому, что я изменился и теперь готов за правду и честь отдать свою жизнь.
Пребывание в штрафном изоляторе было совсем не сахаром, но одновременно играло мне на пользу, потому что сам факт вертухайской немилости уже говорил за себя. Становилось очевидным, что, кроме одних лишь страданий, меня ничего больше не ждет в дальнейшем… Несгибаемость, верность своим принципам и готовность сражаться за свое заслуживает уважения и поддержки.
Находясь в ШИЗО, арестанты обязаны носить специальную робу, с нашитыми на нее светоотражателями и нанесенными надписями, свидетельствующими о том, что владелец формы является злостным нарушителем режима содержания. Первым делом, на выходе после суток наказания, происходит переодевание из того общего, еле живого тряпья в персональную робу, выдаваемую при заезде. Других вариантов нет, одежда со свободы строго-настрого запрещена. После смены гардероба, обняв матрасную скрутку и захватив свободной рукой баул, я отправился вслед за вертухаем в свой новый дом, барак со строгими условиями содержания.
«Атасник» заголосил еще издалека, сообщая всем и каждому, что к ним приближаются люди в форме. Много кто занимается внутри камеры далеко не дозволенными вещами, и если их застукают, то ждать ничего хорошего не следует. Поэтому такой заблаговременный крик дает время на то, чтобы скинуть все ненужное для лишних глаз. Дозорный не замолкает до той поры, пока служивая активность не утихнет.
Когда местные зеки узнали о том, что я украинец из оккупированного Крыма, да еще с открытой антипутинской позицией, то оживление достигло своего апогея
Вот меня и завели внутрь. Стоя на входе, я наблюдал, как коридор по обеим сторонам заполнялся любопытными глазами. Любопытство толкало целую сотню постояльцев поучаствовать в знакомстве с новичком. Не успев опомниться, ко мне сразу же подошло несколько улыбчивых людей, которые принялись здороваться и, предложив положить сумки в сторону, повели в столовую комнату пить традиционный крепко-накрепко заваренный черный мелко листовой чай – «чифир». Конечно же, сразу посыпалось бесчисленное количество вопросов на тему: «За что сидишь?», «Какой срок?», «Как сейчас ребята в ШИЗО сидят?». Из присутствующих у многих за плечами накопилось уже по десять лет отсидки, часть из которых они провели, не покидая эти злополучные стены. Естественно, каждый из них изголодался по информации и больше всего на свете жаждал послушать истории про те места и тех людей, где, скорее всего, им не удастся побывать.
Когда местные зеки узнали о том, что я украинец из оккупированного Крыма, да еще с открытой антипутинской позицией, то оживление достигло своего апогея. Никто не начинал спорить, не перебивал, а лишь молча, но с необыкновенным интересом слушал. Из этого энтузиазма и вовлеченности становилось понятно, что меня приняли. Но по-настоящему отлегло, лишь когда после чаепития двое ребят сказали, что им за меня звонил мой земляк, глубокоуважаемая личность в тюремных кругах, и просил позаботиться, чтобы все у меня было в порядке. Я навсегда останусь благодарен ему, потому что может именно его своевременная забота и сыграла решающую роль во всем моем тюремном будущем. Трудно поверить, но еще сложнее отрицать тот факт, что когда становишься на путь добра и правды, то где-то там наверху все это не остается не замеченным. У меня удивительным образом все сложилось так, как я даже не мог мечтать.
По-настоящему отлегло, когда после чаепития двое ребят сказали, что за меня звонил мой земляк, глубокоуважаемая личность в тюремных кругах, и просил, чтобы все у меня было в порядке
Ребята быстро показали мне, где и что находится в нашем небольшом строгом бараке. Помогли найти свободное место в каптерке, чтобы я разместил там свои пожитки, и после предложили разместиться на верхней койке-«пальме» в одном с ними спальном проеме. Конечно же, я согласился. Таким негласным образом из меня и еще двух арестантов образовалась так называемая «семейка», так называемая группа людей, что зовут друг друга близкими, от того разделяют между собой и радости, и трудности, что очень немаловажно, одному помощи ждать не откуда. Такие семейки легко определить, ведь они всегда едят за одним столом, держатся вместе на построениях и заказывают продукты из дома или ларька не на себя самого, а на всех одновременно. У таких людей всегда можно спросить совета и попросить помощи. Мне же достались весьма опытные соседи, что корнями проросли еще в далекие лихие девяностые.
В бараке не принято бездельничать, нужно заниматься общественно полезной работой, и делать это постоянно, иначе на такого арестанта начнут коситься и рано или поздно станут задавать вопросы. Поэтому я довольно быстро принялся заниматься юридической писаниной, но этого оказалось недостаточно, и, чтобы поближе подтянуть меня к тюремным верхам, мне было предложено заниматься изготовлением игральных карт, на что я с радостью ответил согласием.
Так и закипели мои арестантские будни в новом бараке со строгими условиями содержания.
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Все блоги Геннадия Афанасьева читайте здесь