Специально для Крым.Реалии
Крымские реминисценции Андрея Седых двадцать лет спустя после его вынужденного отъезда из Крыма превратились в небольшие поэтичные рассказы о потерянной родине. В них он описывает символы утраченного им Крыма – арбузы, чебуреки, хайтарму…
Искусством было не только приготовление чебуреков, но и их поедание. За годы своей крымской жизни Андрей Седых овладел им в совершенстве: «Настоящие знатоки ели их прямо руками, – нужно было осторожно поднести чебурек ко рту, надкусить один конец, и тогда в рот лился горячий бараний бульон с петрушкой. Профаны из Паша-Тепэ деликатно резали чебурек ножом, прокалывали его вилкой, и теряли лучшее, – бульон оставался у них на тарелке… Покончив с чебуреками, выпивали чашечку сладкого турецкого кофе с каймаком, – половина кофе, половина гущи, потом стакан ледяной воды и шли гулять».
Поразительно, как прожив в Крыму лишь первые 18 лет жизни, Андрей Седых настолько глубоко узнал эту землю. Для него чебуреки – это не просто любимое лакомство его детства, но неотъемлемая, дорогая его сердцу часть его потерянной родины: «Это не пустые воспоминания, – чебуреки очень трудно понять тому, кто не играл в ашики, кто не любил хурму и караимскую халву, и кто не считает бузу лучшим напитком в мире».
Мы ели их с воспоминаниями, заканчивает свой рассказ Андрей Седых…
Рассказ «Хайтарма» – настоящий гимн старому Крыму, который был разрушен депортацией 1944 года
Еще один рассказ этого крымского цикла вновь продиктован ностальгией. Он посвящен еще одному архетипу Крыма – крымскотатарскому танцу Хайтарма. Коротенький и очень светлый по интонации рассказ «Хайтарма» – настоящий гимн старому Крыму, который был разрушен депортацией 1944 года, – с его крымскотатарским укладом, вековыми традициями и подлинной, а не советской «дружбой народов».
Начинается он так: «В сентябре, когда кончили сбор винограда, на двор пришел старик Кирим. Сдвинул на затылок лоснящуюся смушковую шапку, которую носил зимой и летом, широко улыбнулся и сказал:
– После Байрам-Курбана приходи к нам в гости. Будем сына женить на девушке. Три дня гулять будем, большой чалы (праздник, гуляние – авт.) устроим. Жена просит, сын просит – приходи хайтарму танцевать.
Неужели Мамут женится? Были мы однолетки и друзья, вместе купались и совершали набеги на фруктовые сады. Было это все вчера, – мальчишки, и вдруг женится Мамут, заведет семью, хозяйство, станет серьезным татарином!».
Этот трехстраничный рассказ Андрея Седых – целое этнографическое исследование. В неспешном, полном деталей описании читатель почерпнет немало сведений о жизни, быте и традициях крымских татар.
Писатель рассказывает, каким был дом его соседей, как проходила подготовка к свадьбе и насколько вкусна была еда: «У татар в домах всегда очень чисто, а к свадьбе особенно прибрались. Набело выкрасили стены, утрамбованный глиняный пол накрыли свежими циновками, низкий потолок украсили вышитыми тканями, а диванчики вдоль стен коврами. У одной стены были выставлены два сундука с приданым невесты, и тут же лежали ее перины и подушки. Все подходили, смотрели на приданое, трогали руками подушки из лебяжьего пуха и хвалили, – очень хорошие вещи дали за невестой. Потом все расселись, старые женщины внесли круглые, низкие столики, тазики и медные кувшины, дали нам вымыть руки, и началось пиршество. Много лет прошло с тех пор, на многих бывал я свадьбах, но никогда не ел таких вещей, как у Кирима. Ели много часов подряд, сменялось бесчисленное количество блюд, и что это были за блюда! Начали с татарского супа с фасолью, потом подали молодого барашка с зеленым луком, баклажанами и помидорами, пилав из курицы и риса, фаршированный перец, а когда уж нельзя было дышать, прямо с огня сочные чебуреки, хорошо подрумяненные, с пупырышками на корочке. Вина у татар не полагалось. Запивали мы еду ледяной и крепкой бузой и бекмесом, сладким перебродившим фруктовым соком».
Но какая свадьба, какое празднество в Крыму обходилось без главного танца – Хайтармы? Поразительно, сколько поэзии в этом описании…
«А там уже танцевали хайтарму. Танцевали только мужчины – выстраивались в кружок, по шесть, по восемь человек и медленно кружились с каменными, неподвижными лицами, притоптывая ногами и прищелкивая пальцами в такт. Как пела скрипка! Тоскливо, бесконечно, без начала и конца повторяя один и тот же восточный мотив… Два других музыканта вторили скрипачу, один монотонно бил то в барабан, то в бубны, а другой играл на «саазе» – татарской мандолине с длинным грифом. Играли только хайтарму, играли без устали, в круг вступали новые танцоры, и скрипач вдруг менял темп и с протяжного, высокого звука, внезапно сходил на веселый, плясовой ритм, и тогда быстрее притоптывали ноги и особенно гулко бил бубен».
Андрей Седых не скрывает восхищения крепостью традиций крымских татар, их религиозностью – не фанатичной, а естественной, без пафоса и аффектации. Такие традиции даются и отстаиваются не годами и десятилетиями, а веками. Они, словно многовекое дерево, – основательны и нерушимы…
Несколько ярких акцентов и эпизодов этот виртуоз слова превращает в портрет целого народа
Несколько ярких акцентов и эпизодов этот виртуоз слова превращает в портрет целого народа. В этом очень зримом, сочном описании отразился тот крымский мир, который казался таким вечным и незыблемым и почти в одночасье был разрушен в 1944 году.
Читая эти крымские рассказы, невольно вспоминаются слова великого Бунина: «Тут все чудесно именно по своей непритязательности и жизненности, а кроме того и по тому, что я назвал «лингвистикой» Андрея Седых, то есть по богатству говоров, жаргонов, которыми в таком совершенстве, так безошибочно, так точно владеет он, рассказывая о крымских татарах и греках, о портовых босяках и о людях на морских грузовиках вроде «Гидры»…
В 1973 году Андрей Седых становится главным редактором газеты «Новое русское слово». Спустя четыре года выходит его сборник «Крымские рассказы», куда вошли произведения, посвященные детству автора.
В 1982 году в честь восьмидесятилетия писателя редакция приготовила ему сюрприз, издав сборник «Три юбилея Андрея Седых». Этот сборник является альманахом литераторов русского зарубежья разных волн эмиграции.
Андрей Седых прожил долгую и, наверное, счастливую жизнь. Он пережил два тоталитарных режима, которые уничтожили многих его соотечественников – большевистский и нацистский. Он дожил до начала репатриации из мест изгнания крымских татар, которым посвятил столько светлых ностальгических страниц своих книг. Впрочем, умер он вдали от родного Крыма, в Нью-Йорке, зимой 1994 года, уйдя из жизни мэтром журналистом и весьма уважаемым писателем…
(Окончание, начало читайте здесь)
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: