Россия, Китай, Турция и исламский мир на юге (Иран и Афганистан) с разной степенью успеха пытаются оказывать воздействие на Центральную Азию. Как эти усилия меняют характер отношений региона с внешним миром? Об этом – в материале RFE/RL.
Вскоре после того, как Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан провозгласили в конце 1991 года независимость, они начали напоминать миру о том, что на протяжении многих столетий находились в самом сердце Евразии, на перекрестке цивилизаций.
И это гораздо лучше, чем если бы они стали называть себя «южным флангом бывшего Советского Союза», — такое позиционирование было бы тупиковым, и на протяжении многих лет после обретения независимости регион был как раз таковым.
У Центральной Азии были тесные связи с Россией, но практически никаких отношений с другими государствами.
Таким образом, региональные власти апеллировали к тому, чем они славились в прошлом, напомнив миру о древних торговых путях, которые когда-то пролегали через регион и которые можно было возродить.
Спустя 30 лет после обретения независимости Центральная Азия вновь становится евразийским торговым центром, вместе с этим конкуренция за влияние в регионе снова обостряется.
Россия
Россия оказывала самое существенное влияние на Центральную Азию с начала XIX века и продолжила это делать в годы после обретения независимости.
Многие жители Центральной Азии по-прежнему говорят по-русски, российское телевидение всё также доступно во многих местах Центральной Азии, а миллионы трудовых мигрантов с момента распада СССР едут в Россию на заработки и отправляют денежные переводы, которые не только помогают их семьям на родине, но и способствуют поддержанию экономик некоторых стран Центральной Азии.
Но внутри Центральной Азии заручиться новыми сторонниками удалось именно Китаю, направившему огромные суммы денег, которых нет у Москвы, на финансирование преимущественно инфраструктурных проектов в регионе, который всё еще считается ирредентистами (последователями концепции, которая заключается в присоединении к Российской Федерации стран, входивших в состав Российской империи) российской территорией.
Однако у Москвы есть военные базы в Кыргызстане и Таджикистане, и многие, в том числе правительства некоторых стран Центральной Азии, считают их гарантом безопасности в регионе.
Возвращение к власти «Талибана» в Афганистане предоставило Кремлю возможность заверить правительства Центральной Азии в помощи России в военной сфере и безопасности, а также усилить российское влияние в регионе.
После захвата Афганистана «Талибаном» возглавляемая Россией Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) активизировала свою деятельность с государствами-членами: Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном.
В начале сентября ОДКБ провела учения в Кыргызстане, а во второй половине октября — в Таджикистане, в которых также участвовали Вооруженные силы Казахстана.
Узбекистан ранее был членом ОДКБ, но не входит в организацию в настоящее время, и, хотя Ташкент противился призывам Кремля присоединиться вновь, президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев всё же присутствовал на виртуальном саммите ОДКБ 23 августа.
В начале июля 2021 года, когда полным ходом шел вывод иностранных войск из Афганистана, узбекские и российские войска провели военные учения в Узбекистане. А всего за несколько дней до того, как силы «Талибана» взяли под контроль Кабул в середине августа, российские подразделения провели военные учения с таджикскими военными силами в Таджикистане.
Россия, Таджикистан и Узбекистан провели военные учения у границы с Афганистаном (фотогалерея)
Поддержка России в столь тревожные из-за меняющейся ситуации в Афганистане времена может уменьшить опасения по поводу проникновения на территорию Центральной Азии лиц, имеющих отношение к боевым группировкам, действующим в Афганистане.
Но эта поддержка не будет предоставлена безвозмездно. Государства Центральной Азии, отчаянно стремившиеся встать на ноги, теперь вновь обнаруживают себя опирающимися на бывшую колониальную державу в поисках гарантий безопасности.
Китай
Китай был в числе первых стран, признавших независимость стран Центральной Азии. Он установил дипломатические отношения со всеми пятью государствами региона в первую неделю января 1992 года.
30 лет спустя было бы трудно представить Центральную Азию без китайских инвестиций.
Китай стал одним из ведущих, если не ведущим торговым партнером для центральноазиатских стран, и многие из крупнейших проектов, реализованных за последние 20 лет, особенно инфраструктурные, были бы невозможны без финансовой поддержки Пекина.
Проще говоря, Китай был готов вкладывать деньги в Центральную Азию, когда ни одна другая сторона не желала или не могла этого сделать.
Значимость Китая для государств Центральной Азии снова становится очевидной, поскольку пандемия замедляет мировую экономику и Китай остается одной из немногих стран, способных тратить деньги в регионе.
Но не так много денег, как десять лет назад и более.
Практически все крупные проекты, которые Китай планировал реализовать в Центральной Азии, уже завершены, за исключением линии D, газопроводной сети, идущей от газовых месторождений в Туркменистане через Центральную Азию в Китай, и проекта железной дороги Китай — Кыргызстан — Узбекистан.
Китаю больше не нужно тратить миллиарды долларов на проекты в Центральной Азии. Десятков миллионов долларов достаточно, чтобы регион оставался зависимым от китайского финансирования.
Для Китая это небольшие деньги, в отличие от Центральной Азии, особенно более бедных стран, таких как Кыргызстан, Таджикистан и Туркменистан.
Эти три страны попали в китайскую долговую ловушку. Таджикистан, например, погасил часть своего долга, предоставив китайским фирмам концессии на добычу полезных ископаемых.
По мере того как поток китайских денег в Центральную Азию уменьшился, изменилось и отношение местного населения к Китаю. Антикитайские настроения в Центральной Азии подпитываются опасениями по поводу намерений Пекина.
Карты и школьные учебники в Китае, на которых значительная часть Центральной Азии изображена как историческая территория Китая, не способствуют рассеиванию опасений в Центральной Азии, даже когда китайские официальные лица заявляют, что это просто ошибка.
Однако одни и те же ошибки совершаются на протяжении десятилетий.
Жестокое обращение Пекина с мусульманами — в основном уйгурами, но также с этническими казахами и кыргызами — в западном регионе Китая Синьцзян тоже вызывает возмущение и негодование в Центральной Азии.
2 ноября организация «Центрально-Азиатский Барометр» опубликовала результаты своих опросов в Казахстане и Узбекистане, в которых респондентам задавали вопросы о том, кто, по их мнению, первым окажет помощь их стране в трудную минуту.
В Казахстане только 4,9 процента респондентов считают, что Китай лучше кого-либо другого может оказать помощь в решении экономических и других проблем.
В Узбекистане только 2,6 процента респондентов высказали мнение, что Китай придет на помощь Ташкенту.
Россия лидировала в обоих этих опросах с 54,3 процента в Казахстане и 53,9 процента в Узбекистане.
Турция
В последние годы Турция активизировала свою деятельность в Центральной Азии. Один из недавних примеров этому — создание Организации тюркских государств (ОТГ) 12 ноября в Стамбуле.
Членами Организации тюркских государств являются Турция, Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан и Узбекистан, а Туркменистан и Венгрия — страны-наблюдатели.
Турция — естественный союзник четырех тюркоязычных государств Центральной Азии: Казахстана, Кыргызстана, Туркменистана и Узбекистана.
После обретения этими странами независимости Анкара была, вероятно, наиболее желанным партнером не только из-за общности культуры и языка, но и из-за роли Турции в международной политике как члена НАТО, имеющего прочные связи с Европой и в целом с Западом.
Президент Турции Тургут Озал был сторонником пантюркизма.
Озал посетил Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан и Узбекистан в апреле 1993 года, частью его послания тогда стало тюркское братство. Это послание было воспринято с одобрением, и с тех самых пор существует некоторая форма сотрудничества на тюркской основе, причем Организация тюркских государств — это лишь самый последний, хотя и наиболее значительный этап развития этого взаимодействия.
Но вскоре после возвращения из поездки по Центральной Азии Озал скончался. Турция была не в состоянии инвестировать крупные суммы денег, в которых нуждалась Центральная Азия. Как следствие, роль Турции оставалась неизменной, но никогда не могла сравниться с влиянием России и Китая в регионе.
В последнее время Турция усиливает своей вес в мировой политике, Анкара даже поиграла мускулами в Сирии, Ливии и Азербайджане на фоне возрождающейся политики президента Реджепа Тайипа Эрдогана.
Эрдоган выступил против России в вопросе Сирии и даже возразил Китаю из-за возмутительной кампании Пекина против тюркоязычных мусульман в Синьцзяне.
Поскольку Центральная Азия становится всё более зависимой от Китая и России в вопросах денег и безопасности, время выхода Турции на мировую арену как нельзя лучше подходит для четырех тюркоязычных стран региона.
Дружба с Турцией предоставляет этим четырем центральноазиатским государствам еще одного сильного партнера, который способствует балансированию отношений с Россией и Китаем, а культурные и языковые связи делают Турцию более привлекательным партнером для большинства жителей Центральной Азии.
Исламский юг
Центральная Азия — северная граница исламского мира, и лидеры стран региона испытывают смешанные чувства по этому поводу. Принадлежность к исламскому миру отделяет регион от России — бывшей метрополии, и это было крайне важно для глав Центральной Азии в первые годы после обретения независимости.
Но сами лидеры, в прошлом все являвшиеся членами Коммунистической партии Советского Союза, мало что знали об исламе и вскоре пришли к пониманию, что сила религии, объединяющая их народ, представляет для них такую же опасность — если еще не большую, — как и Россия, желающая восстановить контроль над своей бывшей территорией.
Неудивительно, что все лидеры Центральной Азии выбрали светские формы правления.
Но с самого начала эти лидеры столкнулись с конкурирующей моделью управления в Иране, где теократия уже удерживала контроль на протяжении 12 лет.
Иран было легко держать на расстоянии вытянутой руки. Только у Таджикистана были тесные связи — культурные и языковые — с Ираном. Кроме того, иранцы в основном шииты, в то время как большинство жителей Центральной Азии — сунниты.
Когда силы «Талибана» захватили Кабул в сентябре 1996 года, на южных границах Центральной Азии появилась еще одна модель теократического правления, но талибы были суннитской группой, хотя и с чрезвычайно строгим толкованием ислама.
Одно из опасений, связанных с пребыванием сил «Талибана» у власти в Афганистане в конце 1990-х годов, заключалось в том, что они могли предложить альтернативную модель управления для всё более коррумпирующихся режимов Центральной Азии, пронизанных кумовством.
Возвращение сил «Талибана» к власти в Афганистане означает, что снова две теократии граничат с центральноазиатскими странами.
«Талибан» в Афганистане: женские лица изчезают с улиц Кабула (фотогалерея)
В настоящее время правительства Центральной Азии проводят совершенно иную и более дружелюбную политику по отношению к «Талибану», чем это было в конце 1990-х годов, когда движение находились у власти.
Но заявление администрации президента Кыргызстана Садыра Жапарова во время саммита ОДКБ в Душанбе 16 сентября 2021 года указывает на то, что опасения конца 1990-х годов ощущаются и сегодня.
По словам Жапарова, «формирование теократического государства негативно повлияет на ситуацию в странах — членах ОДКБ».
Жапаров с легкостью мог бы заменить «членов ОДКБ» «государствами Центральной Азии».
Жители Центральной Азии становятся всё более религиозными. Модели исламского правления Ирана и «Талибана» не очень привлекательны для подавляющего большинства людей в Центральной Азии, но идея, что страной можно управлять с помощью шариата, для некоторых привлекательна.
Объединение усилий или падение порознь
После 30 лет независимости Центральная Азия оправляется от более чем 100-летней изоляции.
Лидеры стран региона заявили, что не хотят, чтобы Центральная Азия превратилась в арену соперничества между крупными державами, но, находясь на перекрестке Евразии, пять стран неизбежно попадают в ловушку различных, а иногда и конфликтующих интересов, влияний и идей.
Однако перед четвертым десятком своей независимости они, по всей видимости, наконец осознают, что хоть какая-то форма региональной солидарности является лучшим решением многих из их проблем.
Один из признаков этого — саммиты лидеров Центральной Азии, которые не проводились на протяжении почти 20 лет, но недавно возобновились и были организованы трижды с 2018 года. Увеличилась также частота двусторонних встреч лидеров Центральной Азии.
Этот новый дух сотрудничества может стать лучшей гарантией сохранения суверенитета пяти стран, сталкивающихся с разнородным влиянием крупных держав, которые окружают и пронизывают их регион.
Перевела с английского Алиса Вальсамаки
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: