18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Зера Асанова (Гафарова), крымская татарка, родилась в 1932 году в городе Симферополь, ул. Инвалидная (ныне ул. 8 марта), номер дома не помню. Я являюсь свидетельницей тотальной депортации крымскотатарского народа 18 мая 1944 года.
В ходе спецоперации войск НКВД были выселены члены моей семьи в составе: мать Сундус Гафарова (1905 г.р.), сестра Лиля Гафарова (1928 г.р.), я, Зера Гафарова (1932 г.р.). Также были выселены члены семьи живших с нами в одном дворе дедушки Сейдамета Куртиева и бабушки Азизе Куртиевой: невестка Абибе Яшлавская, внучка Эльмира Куртиева (1938 г.р.), невестка Шерифе Куртиева, внук Надир Куртиев (1937 г.р.), невестка Асие Куртиева, внучка Шевкъие Куртиева-Сейдаметова (1932 г.р.), внучка Шефика Сейдаметова (1937 г.р.), внучка Сыдыкъа Сейдаметова (1942 г.р.).
У всех было по 2 комнаты и веранды. У дедушки имелся домашний скот (корова, лошадь), бричка и т.д. Мужчины были кто на фронте, кто в трудовой армии.
18 мая 1944 года, вечером, в 22 часа, сильно постучали в ворота, всех собрали в один дом, и офицер прочитал приказ о выселении крымских татар из Крыма.
Мы все плакали, родители думали, что нас ведут на расстрел и ничего взять не смогли
Дали собраться времени 30 минут и на каждую семью по 1 солдату, чтобы следили за нами. Мы все плакали, родители думали, что нас ведут на расстрел и ничего взять не смогли. Кое-что взяли, а все имущество – ковры, постель, мебель, посуда, продукты – осталось. Через полчаса нас из квартиры выгнали на улицу, и около 2-3 часов мы сидели под окнами своих квартир, а там внутри все перевернули – искали дорогие золотые вещи.
Ночью, под утро, приехали грузовые машины, и нас на двух машинах, в которых были еще и соседи, привезли на товарную станцию и начали грузить в 2 яруса в товарные вагоны. Не было ни туалета, ни воды, ни медпомощи. Через 2-3 суток открыли двери и дали баланду из соленой рыбы, после чего еще больше хотелось пить. У кого были продукты, те на больших станциях выходили варить и немало людей оставалось на станциях, терялось.
Котомки не развязывали, все думали, что это ошибка и нас вернут домой
И вот наш эшелон прибыл одним из первых 1 июня 1944 года в город Шахрихан и начали распределять по колхозам. На нас смотрели, как на дикарей, дали заброшенные узбекские кибитки. Летом те, у кого еще были золотые вещи, продавали их и кормились за счет этого. Котомки не развязывали, все думали, что это ошибка и нас вернут домой. К зиме у всех все кончилось, городские люди ничего не сажали и начали голодать. Комендатуры продукты не выдавали.
Моя мама всех детей сдала в детский дом. Сестра приехала на зимние каникулы и без разрешения комендатуры увезла нас в Ташкентскую область, Орджоникидзевский район, село Кибрай. Там жил мой дядя, брат отца. Мы пожили у них 6 месяцев, потом переехали в Чирчик. Было очень трудно – холод, голод. Чем только не занимались: и вязали, и конфеты делали, занимались перекупкой и т.д. В 1946 году сестра окончила учебу в зубоврачебном техникуме, вышла замуж и нас забрала к себе.
Не имела права приезжать домой без разрешения комендатуры. Приезжала только во время зимней и летней сессии
Я 3 года не училась. В 1946 году опять пошла в 4 класс, закончила 7 классов, а учиться в Ташкент не пускают. Еле-еле добилась разрешения на учебу, и в 1950 году поступила в медучилище. Не имела права приезжать домой без разрешения комендатуры. Приезжала только во время зимней и летней сессии. Потом начала работать с 1953 года в роддоме акушеркой. В 1956 году, в марте, вышла замуж, сейчас имею троих детей и 8 внуков.
Переехали в Крым в 1990 году. Здесь тоже пострадали: работы для молодежи нет и занимайся, кто чем может. Построили дом, детей поженила, дали им образование. У всех у них есть свои дети, построили себе дома. Старшая дочь Зарема Асанова (1957 г.р.) закончила пединститут им. Низами, факультет крымскотатарской филологии. После переезда в Крым работала воспитателем в национальной группе в детсаде, имеет 4 детей. Cын Зиннур Асанов закончил в Ташкенте электромеханический техникум, работает на хлебзаводе оператором, живем вместе. Дочь Земфира Асанова работает медсестрой в Сакской больнице, отделение переливания крови, имеет сына.
Маме сказали, что девочка умерла. Не выдали ни труп, ни справку о смерти, так она и пропала
При комендантской системе за пределы своего района без разрешения нельзя было выезжать. Для того, чтобы поехать в город Андижан и привезти продукты, моя мама брала направление к стоматологу и удаляла совершенно здоровый зуб. И когда она в третий раз приехала, врач заявил, что не будет удалять здоровый зуб. Мама заплакала и сказала, что комендант заставит раскрыть рот и будет проверять.
Племянников, которых сдали в детдом, их мама ходила проведывать каждый день. Попрошайничала и потом проведывала самую младшую, которой было 2 годика. И вот однажды она пришла через день, ей сказали, что девочка умерла. Не выдали ни труп, ни справку о смерти, так она и пропала. Ее сестры до сих пор ждут ее, а искать тогда они не могли – сами тоже были маленькими, 6-12 лет. Я, конечно, многое не помню, а старики ушли в иной мир. Что помню, о том и написала.
(Воспоминание от 5 января 2010 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: