Как это было. Фотографируешь? Ах ты, шпион, лазутчик, диверсант… Главы из будущей книги

Продолжение, начало читайте здесь.

Свидетельства очевидцев очень важны для истории. Вероятно, со временем появится много воспоминаний о событиях в Крыму конца 2013-го и первой половины 2014 года. И каждая такая статья или книга будет мелким паззлом большой целостной картины, которая расскажет о сущности того времени. Крым.Реалии публикуют главы из будущей книги крымского журналиста Николая Семены, в которых он рассказывает о событиях февраля и марта 2014 года в Симферополе.

В первые месяцы оккупации, впрочем, как и в остальное время, но тогда особенно, в Крыму вызвать подозрение к себе было проще простого. Для этого нужно было просто выйти на улицу с фотоаппаратом. Причем, это было подозрительно как для оккупантов и «самообороны», так и для рядовых, но «бдительных» граждан. В один из дней, когда еще в Симферополе бесчинствовали пророссийские митинги, составленные из переодетых российских военных, казаков, и пророссийски настроенных крымчан, я шел по проспекту Кирова, достал фотокамеру и сделал несколько снимков того, что происходило на центральной площади. Она была запружена митингующими, везде реяли трехцветные флаги. Вдруг передо мной как из-под земли выросли два «самооборонца» – попросили предъявить документы и показать, какие снимки я сделал.

Я медлил, вопросительно глядя на мужиков, одетых в камуфляжную форму и без опознавательных знаков. Тот, кто был помоложе, вынул из кармана сложенный вчетверо стандартный лист, на котором было написано, что отряду «самообороны» разрешается проводить проверки документов, досмотры личных вещей, и так далее. Бумагу подписал «глава Совета министров» Аксенов. Я пробежал ее глазами и заметил, что у Аксенова самого нет полномочий для проведения подобных проверок, поэтому и делегировать он их никому не может, это могут делать только органы внутренних дел, да и то во многих случаях с разрешения суда. «Нас это не касается, нам сказали – мы работаем, – ответил старший, – А будете сопротивляться – задержим и отведем в опорный пункт, там с вами разберутся».

Я предъявил аккредитацию Верховной Рады Крыма, удостоверение редакции, аккредитацию на время «референдума», которые тогда все еще действовали, и с документами они отстали. Когда я достал фотоаппарат, младший завистливо сказал: «Хорошая камера!». Я включил просмотр, и он начал листать кадры. «Так: флаги, флаги, люди, люди, площадь, Совмин…» – бормотал он. Придраться было не к чему, он вернул камеру и оба исчезли.

Я был возмущен нарушением своих прав, но что можно было сделать? Жаловаться кому-либо бесполезно. На днях здесь же избили и ограбили датскую съемочную группу, позже в пункте «самообороны» избивали других журналистов, и попадаться в руки беспредельщикам мне не хотелось.

В другой раз, когда я заходил в Крымскую республиканскую библиотеку имени Франко, увидел, что здание как раз красиво освещается солнцем. Достал камеру и стал снимать. Возле меня разворачивалась какая-то машина, на которую я не обратил внимания. И вдруг женщина за рулем опустила боковое стекло и стала мне говорить: «Зачем вы фотографируете библиотеку? Вот сейчас позвоню куда следует, там вам расскажут, что можно фотографировать, а что нельзя…» Я удивился, успел сказать: «А что, это секретный военный объект?», но она подняла стекло и уехала. Я подумал: что за время? Если захочет и позвонит, и «откуда следует» прибегут и задержат, и будут издеваться, ты им ничего не докажешь, потому что такие действия они начинают совершать, когда полностью уверены в своей безнаказанности. И такое время беспредела наступило в Крыму в результате аннексии.

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Семь лет сопротивления»: в Киеве рассказывают о событиях февраля-марта 2014 года в Крыму (трансляция)

И последний случай с фотографированием. Плановые съемки я делаю профессиональными камерами, но где бы я ни был, у меня давно уже сложилась такая привычка: небольшая камера всегда со мной, и если я вижу что-то интересное, то не упускаю момент и всегда снимаю.

Шел я как-то из дому на рынок, а для этого нужно было перейти линию железной дороги. Я посмотрел вдаль трассы и увидел, как в заходящем солнце яркими линиями блестели рельсы, уходя под самый горизонт. Я достал камеру и начал снимать этот пейзаж. Вдруг с той стороны пути мужчина, шедший впереди меня, увидел, что я что-то снимаю, возвратился ко мне и стал говорить: «А что это вы здесь снимаете?» «Пейзаж, – говорю, – солнце красиво блестит на рельсах…» «А может, вы шпион какой с Украины или диверсант, хотите поезд взорвать», – продолжает он подозревать меня, вглядываясь в ту сторону, в которую я снимал. «Бдительный вы!» – сказал я, смеясь. «А вы не смейтесь, время такое, вон, видите, сколько диверсантов ловят, может и вы диверсант…» «Это такие диверсанты, что никаких диверсий не совершили. Настоящих диверсантов вы не поймаете», – ответил я. Он покивал головой, пристально вглядываясь в мое лицо, как бы запоминая, и ушел.

Я отстал от него и пошел по своим делам. Шел и думал: вот ситуация изменилась, и это всколыхнуло в людях самые низменные чувства, подняло с глубин человеческих душ подлость, мстительность, привычку доносительства. «Да, Сталин убийца, но кто-то же написал четыре миллиона доносов!» – вспомнил я слова Сергея Довлатова. Это о тридцатых годах прошлого века. Мы думали, что нас такое время уже никогда не посетит. Но надо же – в ХХI веке в Крыму повторяется ситуация тех страшных тридцатых…

Возникает вопрос: чего же они боялись? Ведь фотокамера – инструмент правды. Камера не может снять что-нибудь такое, чего не было на самом деле. Она снимает только реально существующую действительность. Так они именно того и боялись, что кто-то снимет то, что было реально, ту «правду», которую они творили. Они с самого начала своей «крымской весны» боялись правды о ней, а взамен творили и распространяли мифы о событиях в Крыму.

Продолжение следует

Николай Семена, крымский журналист, обозреватель Крым.Реалии

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

БОЛЬШЕ ПО ТЕМЕ:

«Таких, как я, в Крыму все больше»