Сможет ли суд в Нидерландах установить виновных в сбивании пассажирского самолета рейса MH17 над Донбассом в 2014 году, не определив, кто же является сторонами конфликта на востоке Украины? Почему Украине необходимо прилагать усилия, чтобы добиться международной правовой квалификации боевых действий, которые седьмой год идут на ее территории? Что для этого надо делать? Об этом – в материале Радіо Свобода.
На этой неделе в Нидерландах продолжается судебное разбирательство дела о сбивании 17 июля 2014 года над подконтрольной пророссийским боевикам частью Донбасса малайзийского авиалайнера рейса МН17. 22 и 23 июня 2020 года адвокаты одного из подозреваемых ‒ российского гражданина Олега Пулатова ‒ фактически поставили под сомнение результаты многолетнего расследования, высказав предположение, что «украинские представители могли влиять на международное расследование и манипулировать доказательствами».
Они требуют рассмотреть другие версии, в частности те, на которых настаивает Россия, а именно о возможности сбивания пассажирского самолета украинскими истребителями или ракетными установками.
Но следователи международной Совместной следственной группы утверждают, что все те версии проанализировали с самого начала и отбросили их как бездоказательные.
Муженко: «следствие к нам не обращалось»
Радіо Свобода обратилось за комментарием к бывшему начальнику Генштаба ВСУ (в период с июля 2014-го до мая 2019-го года), генералу армии Виктору Муженко. Он сказал, что ни разу представители международной следственной группы по делу об сбивании MH17 к нему не обращались.
К нам не обращались. Мы не давали показаний и не сотрудничали со следственной группойВиктор Муженко
«К нам не обращались. Мы не давали показаний и не сотрудничали со следственной группой», ‒ сказал Муженко.
Также в марте 2020 года, в прямом эфире марафона Радіо Свобода по случаю начала в Нидерландах судебного рассмотрения дела о сбивании MH17, генерал Муженко говорил о том, что украинский Генштаб не сотрудничал со следствием, а только с ОБСЕ, чтобы дать возможность следователям работать на месте падения самолета.
«Мы сразу прекратили боевые действия в этом районе и даже вывели свои подразделения из зоны, где проводилось расследование. И мы это сделали, несмотря на то, что противник продолжал нас обстреливать», ‒ сказал тогда Виктор Муженко.
Теперь, в комментарии относительно заявлений адвокатов подозреваемых в деле сбивании MH17, Виктор Муженко заверил, что «украинских «Буков» там не было», а перемещение такого оружия «на территорию Украины однозначно не могло произойти без команды высшего политического и военного руководства Российской Федерации».
«Запуск состоялся с неподконтрольной Киеву территории. Наличие украинского «Бука» на неподконтрольной территории ‒ это российский фейк. Украинские «Буки» были намного западнее», ‒ сказал Муженко в комментарии Радіо Свобода.
Марике де Хоон: суд по MH17 повлияет на геополитику
Марике де Хоон, доцент кафедры международного права, международного уголовного права и прав человека в Свободном университете Амстердама (по заданию парламента Нидерландов отслеживает судебный процесс по MH17, сообщает о его ходе и комментирует его):
‒ Суд начался в марте, и по всему видно, что продлится он долго. Возможно, до конца 2020 года, а может, и до 2021-го. Сейчас суд все еще на начальной стадии. И только 3 июля суд решит, по какому сценарию дальше работать ‒ собирать еще доказательства или начать рассмотрение по существу.
Сторона защиты настаивает, что «Украина все скрывает», что доказательств недостаточно, что «никакого российского «Бука» не было». Также адвокаты подозреваемых утверждают, что Украина несет ответственность, потому что не закрыла воздушное пространство над зоной АТО.
Я думаю, что суд в Нидерландах не будут определяться с квалификацией конфликта на ДонбассеМарике де Хоон
Сторона обвинения утверждает, что самолет сбил российский «Бук», и настаивает, что доказательств достаточно.
Хотя это уголовное дело связано с тем, что происходит на востоке Украины, я думаю, что суд в Нидерландах не будут определяться с квалификацией конфликта на Донбассе (международный, гибридный или внутренний, как говорит Россия).
Суд сосредоточивается на факте убийства людей в результате сбивания самолета.
Поэтому не думаю, что решение суда по делу MH17 повлияет на решение других международных судов, ведущих производство по искам Украины относительно действий России. Так же, как и их решения не повлияют на этот суд.
Определение правового статуса конфликта имеет значение для защиты комбатантов. Но, учитывая преступления, совершенные ими на Донбассе, большой вопрос, смогут ли они воспользоваться международными конвенциями.
Понятно, что суд по делу о сбивании MH17 ‒ это очень чувствительный вопрос международного уровня. Само рассмотрение и его результаты будут иметь определенное влияние на геополитику. Поэтому Россия пытается блокировать этот процесс.
Джордаш: Украина должна выиграть битву за правду
Уэйн Джордаш, управляющий партнер международной правозащитной группы Global Rights Compliance:
‒ Мы являемся международной организацией юристов, и мы стараемся поддержать Украину в ее борьбе за правду. Мы сотрудничаем с правительством Украины и Генпрокуратурой с 2016 года.
На наш взгляд, необходимо добиться международной правовой квалификации событий на Донбассе, доказать, что Россия является оккупантом, так как без этого Украина потеряет международную поддержку.
Сейчас мнение международного сообщества о событиях в Украине все больше фрагментируетсяУэйн Джордаш
Сейчас мнение международного сообщества о событиях в Украине все больше фрагментируется. Размывается восприятие России как оккупанта относительно Крыма, и есть неприятие того, что Россия является оккупантом на Донбассе и она контролирует боевиков.
В этой ситуации, несмотря на то, что Украина не имеет доступа в Крым и ОРДЛО, а потому не может проводить там следственные действия, нужно как можно быстрее и полнее собирать доказательства участия России в этих событиях и подавать их на рассмотрение международных судов.
И не только. Разбирательства в международных судах могут длиться годами, рассмотрение в Международном уголовном суде может длиться 7-10 лет, а международное мнение надо менять уже сейчас.
Кроме того, международные суды рассматривают только отдельные специфические вопросы.
По моему мнению, Украине нужно сотрудничать со всеми возможными международными институтами, с международными правовыми и правозащитными организациями, предоставлять им доказательства, распространять информацию о действиях России в Крыму и на Донбассе.
Украине трудно, потому что ей надо доказать, что Россия ‒ оккупант, и добиться международной правовой квалификацииУэйн Джордаш
Это может помочь получению международной поддержки для определения правового статуса конфликта на Донбассе, а впоследствии и резолюции ООН по Донбассу.
Украине трудно, потому что ей надо доказать, что Россия ‒ оккупант, и добиться международной правовой квалификации. Россия же только все отрицает, и ей ничего не надо доказывать. Россия имеет высокий статус в ОБСЕ, она снова вернулась в ПАСЕ, она имеет право вето в ООН.
Украина же ведет битву за правду. И, чтобы выиграть эту битву, ей надо получить международную правовую квалификацию конфликта.
Николай Говоруха, представитель Департамента надзора по уголовным производствам в отношении преступлений, совершенных в условиях вооруженного конфликта, Офиса генпрокурора:
‒ Для Украины очень важна международная правовая квалификация конфликта на Донбассе как международного конфликта. Это даст возможность использовать все Женевские конвенции. Пока у нас в Уголовном кодексе есть одна статья 438, которая отсылает нас к международному гуманитарному праву.
Годовщина катастрофы. В Киеве почтили память жертв сбитого «Боинга» (фоторепортаж)
Мария Томак: надо доказывать сам факт оккупации
Мария Томак, правозащитница, советник по вопросам адвокации Global Rights Compliance, начинает сотрудничество с международной правозащитной группой Global Rights Compliance LLP в рамках одного из ее проектов, который касается Украины и правовой оценки роли России как оккупанта в Крыму и на Донбассе:
‒ К сожалению, то, что очевидно для Украины, не является очевидным для мира. Если в украинском законодательстве и Крым, и ОРДЛО признаны временно оккупированными территориями, то в международном сообществе единства, в частности, относительно оккупации Донбасса нет.
К сожалению, то, что очевидно для Украины, не является очевидным для мираМария Томак
И решения международных судов по этому поводу появятся нескоро. Поэтому наша цель ‒ помочь международному сообществу получить четкое понимание, которое будет базироваться именно на правовой оценке.
И это действительно поможет, прежде всего, даже не международному сообществу, а именно Украине. То, что запрос на проведение такой работы есть, ‒ могу точно сказать по результатам тех встреч с государственными институтами, которые уже произошли.
О процессе по МН17, то я бы ссылалась на авторитетное мнение Марике де Хоон, которая сегодня на пресс-конференции в Украинском кризисном медиацентре говорила о том, что на этом этапе судебных слушаний сложно прогнозировать, будет ли высказываться Окружной суд Гааги о характере вооруженного конфликта.
Это точно не является главным предметом рассмотрения дела, но все же суд может по этому поводу высказаться. Формально это не повлияет на другие процессы в международных судах, которые инициировала Украина (скажем, в Международном уголовном суде, Международном суде ООН, ЕСПЧ), но само по себе такое высказывание будет важным и может быть учтено другими институтами.
Для Украины важно понять, что взгляд на войну и оккупацию извне очень отличается от точки зрения изнутри, от нашего взгляда.
Для Украины важно понять, что взгляд на войну и оккупацию извне очень отличается от точки зрения изнутриМария Томак
Можно говорить о причинах этих различий, но наша ответственность в том, чтобы постоянно продвигать и доказывать свою позицию. Не только политическими инструментами (что, безусловно, важно), но и правовыми. Именно на это и направлен наш проект.
GRC работает в Украине с 2015 года, мы с коллегами неоднократно сталкивались и взаимодействовали за это время. Они работали, в основном, не публично, с правительственным сектором (хотя также с НПО), по вопросам имплементации международного гуманитарного права, об оккупации и нарушениях, возникающих вследствие нее.
Что делать Украине?
- Проводить эффективное расследование, собирать доказательства самого факта оккупации. А для того, чтобы понимать, что именно доказывает оккупацию, ‒ также нужна поддержка экспертов, так как ресурсы и знания правоохранительных органов до сих пор довольно ограничены. Хотя то, что существует управление в Офисе генпрокурора, представитель которого сегодня выступал, ‒ это сам по себе важный факт, и важно, чтобы они продолжали работу.
- Важно, чтобы Украина подкрепляла свою позицию относительно, например, наличия оккупации в ОРДЛО четкой правовой позицией, а не только законами. И с этим мы планируем ей помочь. Потому что наши законы никому, кроме нас, не указ.
- Надо работать со всеми возможными стейкхолдерами, прежде всего независимыми, и обсуждать, распространять информацию о позиции Украины, основанной на фактах и правовых аргументах.
Справка: Боинг-777 авиакомпании Malaysia Airlines, выполнявший рейс МН17 Амстердам (Нидерланды) ‒ Куала-Лумпур (Малайзия), сбили в небе над захваченной пророссийскими вооруженными группировками частью Донецкой области Украины 17 июля 2014 года. Погибли 298 человек, среди них и дети.
Международная совместная следственная группа пришла к выводу, что авиалайнер рейса МН17 был сбит ракетой серии 9М38 (позже было уточнено, что речь идет о типе 9М38М1), запущенной из самоходной огневой установки «Бук» с поля в районе поселка Первомайское южнее города Снежного Донецкой области.
Прокуратура Нидерландов утверждает, что «Бук» прибыл в Украину из России, и после выстрела по авиалайнеру рейса МН17 снова был транспортирован на территорию России.
Россия эти обвинения отвергает и с момента аварии выдвигала уже несколько взаимно противоречивых версий относительно того, как пассажирский борт могли сбить Вооруженные силы Украины.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: