Нариман Мемедеминов одним из первых стал освещать репрессии в аннексированном Крыму. Гражданского журналиста задержали 22 марта 2018 года. Российские силовики обвинили его в «публичных призывах к осуществлению террористической деятельности» (статья 205.2 часть 2 УК РФ).
Основные доказательства «преступления» Наримана Мемедеминова – десять видеозаписей на канале в YouTube. Его коллеги из «Крымской солидарности» считают это дело политически мотивированным. После аннексии полуострова в 2014 году Нариман стоял у истоков гражданской журналистики: выезжал на обыски, работал на судебных заседаниях по делам крымских татар и украинских активистов, писал информационные материалы и помогал журналистам, которые находятся за пределами Крыма, подавать объективную картину происходящего.
Два абсолютно полярных обыска
Два года назад, в феврале 2016 года, в доме журналиста провели первый обыск. В июле 2017-го его оштрафовали на 10 тысяч рублей – якобы за участие в несанкционированном митинге возле дома Сейдамета Мустафаева, у которого в тот момент проводили обыск.
Они сломали замок, выбили дверь и накинулись на супруга прямо возле входа в домЛемара Мемедеминова
Во второй раз силовики пришли в дом Мемедеминовых 22 марта. Супруга Наримана Лемара вспоминает, что проснулась от двух сильных ударов: «Они сломали замок, выбили дверь и накинулись на супруга прямо возле входа в дом. Положили его на пол, лицом прямо на пороге». От увиденного Лемаре стало плохо, она говорит, что смогла дойти до кухни и потеряла сознание. «Я очнулась, когда почувствовала как что-то холодное дотрагивается до моего лица. Когда я открыла глаза, то увидела Наримана, который бил меня по щекам руками в наручниках». В то утро увели ее супруга. У них также изъяли телефоны, сломанный планшет и несколько книг.
Сравнивая недавние события с обыском, который проходил у них дома два года назад, Лемара говорит, что это два полярных события. Она вспоминает, что когда к ним пришли в 2016-м, даже не перелазили через забор – стояли возле калитки и звонили в звонок. А когда вошли в чистое помещение, старались максимально не наступать на паласы и не пугать детей. В этот раз все прошло очень быстро и особенно жестко, отмечает Лемара.
Среднему сыну Наримана и Лемары Ибрахиму – семь лет. Когда в дом ворвались люди в масках и с автоматами, он спал в комнате напротив входной двери. Лемара говорит, что после всех событий, он ни разу там не остался ночевать. Сам Ибрахим говорит, что совсем не испугался обыска, а не ложится спать в той комнате, потому что не хочется.
«У нас будет праздник только тогда, когда бабашка приедет»
У Мемедеминовых трое детей. Старшей дочери, Зейнеп, одиннадцать. Она спокойно реагировала на камеру, позволяла себя фотографировать и согласилась на интервью – на самое короткое интервью, которое нам когда-либо доводилось записывать. Вспоминая события утра 22 марта, девочка лишь сказала «Это был шок» и расплакалась. Она просидела в комнате все время, пока говорила ее мама, внимательно слушала, но каждый раз, когда пыталась что-то сказать, снова начинала плакать.
3 апреля суд рассматривал апелляцию по делу Наримана. Заседание проходило в закрытом режиме, а обвиняемого не привезли из СИЗО в зал суда, включали по видеосвязи. Его оставили под арестом до 16 мая. На вопрос, планирует ли Лемара взять детей на следующее судебное заседание, женщина честно признается, что не знает: «Я знаю своих детей, им это будет очень тяжело, над этим надо работать и готовить их морально». По словам Лемары, несмотря на юный возраст, они все прекрасно понимают, а самый младший, четырехлетний Билял, недавно сказал: «У нас будет праздник, когда бабашка («отец» на крымскотатарском – КР) приедет».
«Все, что происходило за воротами дома, – это была зона ответственности Наримана»
Сейчас я очень хорошо почувствовала, какой огромный пласт работы он взвалил на себя. Не представляю, как можно было с этим справитьсяЛемара
Лемара говорит, что после ареста супруга почти никогда не бывает одна. В их дом постоянно приезжают гости – и друзья семьи, и незнакомые люди. Но когда речь заходит о бытовых вопросах, женщина отвечает растерянно: «Все, что не касалось быта и детей, все, что происходило за воротами нашего дома, – это была зона ответственности Наримана. Покупки, походы в школу на родительское собрание, какие-то оплаты по счетам. Я вообще никогда ни о чем не переживала. Сейчас, когда мужа нет, я очень хорошо почувствовала, какой огромный пласт работы он взвалил на себя. Не представляю, как можно было с этим справиться и успевать заниматься гражданской журналистикой, бывать на обысках, работать под судами».
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: