18-20 мая 1944 года в ходе спецоперации НКВД-НКГБ из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и Урал были депортированы все крымские татары (по официальным данным – 194 111 человек). В 2004-2011 годах Специальная комиссия Курултая проводила общенародную акцию «Унутма» («Помни»), во время которой собрала около 950 воспоминаний очевидцев депортации. Крым.Реалии публикуют свидетельства из этих архивов.
Я, Зекие Небиева, крымская татарка, родилась в 1927 году в деревне Кучук-кой (ныне Бекетово Ялтинского района – КР) Крымской АССР, являюсь свидетелем депортации крымскотатарского народа 1944 года.
Нас в семье было четверо: отец Неби Осман (1878 г.р.), мать Дуду Неби (1890 г.р.), сестра Фатьма Небиева (1920 г.р.) и я. Рядом с нами жила семья сестры отца, которая осталась с четырьмя малолетними детьми, а мужа сестры как партийного работника отправили на фронт.
17 мая 1944 года в нашей деревне появились советские воины, которых мы ждали все 4 года войны. Жители нашей деревни радовались их приходу, и мама, по обычаям нашего народа, во дворе накрыла стол и угощала солдат. Сестра собралась белить дом, но старший офицер очень попросил ее не делать этого, но больше ничего не сказал, а утром 18 мая постучали в дверь и сказали, что на сборы дается 15 минут. Мама сначала забрала Къуран (Коран – КР) и фасоль. Собрали нас всех в джами (мечеть – КР). До утра следующего дня мы просидели там. Утром приехали студебеккеры, но спуститься в деревню не смогли и пришлось людям подниматься пешком с вещами в гору.
Люди оставляли по дороге то, что успели взять: узелки, котомки, мешки; а сами шли дальше к машинам
Солдаты винтовками подталкивали нас. Взбираться было очень трудно, так как гора была крутая. Люди оставляли по дороге то, что успели взять: узелки, котомки, мешки; а сами шли дальше к машинам, которые отвезли нас на станцию Сюрень в Бахчисарае (Бахчисарайском районе – КР).
К вечеру погрузили нас в товарные вагоны. Они были переполнены до отказа. Условий никаких не было, воды тоже. От жары и голода люди умирали один за другим. Умерших не хоронили, а просто оставляли у обочины рельсов, когда поезд останавливался.
Нас привезли на железнодорожный вокзал города Самарканда. Затем на машинах отвезли в село Челек Пайарыкского района. А уже оттуда нашу семью отвезли на арбе в далекий кишлак.
Было очень жарко. Поселили нас в коконосушильном сарае, в котором не было ни окон, ни дверей. Рядом протекал арык с очень мутной водой, из которого мы и пили воду. Животы надувались, а жажда не утолялась. Спали прямо на земле, даже соломы не было.
На трудодни ничего не давали, вследствие чего отец умер уже через 15 дней
Нас всех погнали работать в колхоз, работали дотемна. Ночами вокруг нас выли шакалы, страшно было ходить. На трудодни ничего не давали, вследствие чего отец умер уже через 15 дней. Мы все заболели малярией.
Зима 45-го года выдалась очень холодной. Так, в январе 1945 года, в этом же сарае умерла и наша мама. После этого мы с сестрой ночью убежали из этого кишлака в Самарканд. Я устроилась в ПТУ шелкоткацкой фабрики, где давали паек хлеба и чай.
В местах ссылки нам запрещалось покидать место пребывания и каждый месяц мы ходили отмечаться в комендатуру. В 1949 году вышла замуж в селе Челек Пастдаргомского района, где и прожила вместе с семьей все годы депортации.
В 1990 году переехали в Крым, где все пришлось начинать сначала. Купили старенький домик, который когда- то был конюшней. Воду носили издалека. Потом «самовозвратом» (без официального разрешения, которое, как правило, выдавалось местными властями крымским татарам спустя годы после занятия ими земли – КР) взяли участок, построились. Так и живем на Родине.
Живу в поселке Фонтаны, г. Симферополь.
(Воспоминание от 19 января 2010 года)
К публикации подготовил Эльведин Чубаров, крымский историк, заместитель председателя Специальной комиссии Курултая по изучению геноцида крымскотатарского народа и преодолению его последствий
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: