В понедельник, 27 июля, в Крыму состоялись похороны трехлетнего Мусы Сулейманова – сына фигуранта второго симферопольского «дела Хизб ут-Тахрир» Руслана Сулейманова. Правозащитники называют преследование Сулейманова, как и других крымчан, задержанных по «делу Хизб ут-Тахрир», политическим. Тело Мусы Сулейманова нашли накануне, после двух дней поисков. По версии российского МВД, мальчик утонул после падения в выгребную яму под домом.
Отец Мусы был задержан после массовых обысков в Крыму в марте 2019 года, и с тех пор ответственность за содержание семьи из шести человек легла на жену Руслана Эльзару. Крымскотатарский активист Руслан Сулейманов – один из более чем 80 крымских мусульман, которых российские власти обвиняют по террористическим статьям из-за участия в запрещенной в России организации «Хизб ут-Тахрир». Международный правозащитный центр «Мемориал» считает фигурантов этих дел политическими заключенными, однако власти России с этой оценкой не согласны. «Крымскотатарский ресурсный центр» выпустил специальное заявление, в котором выразил мнение, что «все лица, причастные к очевидно неправомерному удержанию Руслана Сулейманова в местах несвободы и к давлению на его семью – также, безусловно, причастны и к трагической гибели его сына». О том, как гибель ребенка высветила проблемы поддержки крымских заключенных и их семей, шла речь в эфире Радио Крым.Реалии.
Крымская правозащитница Лутфие Зудиева рассказала Крым.Реалии, как прошли похороны мальчика.
– По разным данным, в них участвовало от 5 до 6 тысяч человек – и это с учетом того, что понедельник – рабочий день и многие не могли приехать. Атмосфера была напряженная, и в первую очередь это связано с тем, что все глубоко переживают гибель этого ребенка. Каждый воспринимает Мусу как собственного сына, и среди крымских татар сейчас говорят, что он стал нашим общим ребенком – да и не только для крымских татар. В конце концов, Муса был сыном политзаключенного, и очень многие ждали, что следственная группа управления ФСБ в Крыму все же проявит акт человечности, отпустив Руслана Сулейманова хотя бы на час попрощаться с сыном. Но, к сожалению, этого не произошло, и вместо него малыша в последний путь провожали сотни людей, приехавшие из разных городов Крыма.
Лутфие Зудиева подчеркивает, что в поисках пропавшего мальчика участвовали крымчане разных национальностей.
– Кстати, даже представители поисково-спасательного отряда, которые работали вместе с волонтерами два дня, сказали, что за много лет работы впервые видят такой уровень самоорганизации и единства. У людей было огромное желание помочь, они проходили пешком многие километры, возвращались, отдыхали и снова уходили. Думаю, что мы все запомним этот опыт и что все это произошло не просто так. Конечно, семья находится в тяжелом психологическом состоянии. Когда российские правоохранительные органы тоже подключились к поискам, то, поскольку это маленький ребенок, они отрабатывали совершенно разные версии его исчезновения. Помимо бытовой, помимо версии о похищении они также рассматривали версию о преднамеренной провокации родственников с целью привлечь внимание к ситуации с Русланом Сулеймановым.
По данным Лутфие Зудиевой, в первую ночь после исчезновения Мусы российские силовики увезли его мать на допрос с использованием детектора лжи.
– Надеюсь, что следователи удовлетворились результатами и что этого будет достаточно, чтобы отвести любые, даже теоретические подозрения в отношении убитой горем матери, которая все эти дни сидит на успокоительных. Ранее эта семья пережила уже два обыска в своем доме, причем довольно агрессивных. У них арестовали двух сыновей, а сейчас погиб малыш. Я очень переживаю за последствия для здоровья членов этой семьи от таких трагических событий, произошедших буквально на отрезке одного года. Мы также взволнованы состоянием самого Руслана Сулейманова, у которого обнаружены диффузные изменения в сердце. Он жаловался на боли, и мы переживаем, что эти новости могут пагубно сказаться на его здоровье.
Организация «Хизб ут-Тахрир» внесена в список террористических в России, аннексировавшей Крым в 2014 году. Никто из фигурантов так называемых «дел Хизб ут-Тахрир» в Крыму не признает своей вины – все они настаивают, что речь идет о политическом преследовании, о преследовании по религиозному признаку. Международный правозащитный центр «Мемориал» считает Руслана Сулейманова – так же, как и еще несколько десятков крымских мусульман, фигурантов подобных дел, – политическими заключенными. Лутфие Зудиева напоминает, что уже после первых арестов активисты организовали поддержку для семей, оставшихся без кормильцев.
Координатор проекта «Крымское детство», а также жена политзаключенного Сейрана Салиева Мумине Салиева добавляет, что эта инициатива поддержки и развития детей крымских политзаключенных окончательно оформилась в октябре 2017 года.
– В то время в Бахчисарае прошла вторая волна массовых обысков, во время которой арестовали и моего мужа. Тогда количество детей политузников приблизилось к цифре 100, и это очень сильно ударило по мне – я сама мать четырех детей. Это самые беззащитные существа, которые в такой ситуации страдают больше всего. Это дети, видевшие своих отцов на полу в наручниках, в их дома врывались вооруженные люди, выламывая двери и окна – и это имеет для них тяжелые последствия. Они нуждаются в заботе, в реабилитации и в адаптации к новым реалиям. Нам оказали огромную поддержку педагоги, психологи воспитатели, и мы стали ежемесячно встречаться с детками и проводить различного рода интеллектуальные мероприятия, тренинги, мастер-классы, экскурсии. Муса Сулейманов тоже активно посещал их.
У проблемы крымских политзаключенных есть и украинское внутриполитическое измерение. Глава «Объединения родственников политзаключенных Кремля» Игорь Котелянец сетует на то, что вопросы помощи политузникам и прочим жертвам российской агрессии со стороны украинского государства до сих пор не сведены к единому алгоритму.
– Наша проблема номер один: в законодательном поле так и не урегулированы статусы политзаключенного, военнопленного и заложника. Существует законопроект о правовой и социальной помощи политзаключенным и военнопленным. Он был разработан в прошлом году совместно с нами, с Министерством ветеранов, презентован в ноябре, но его до сих пор не внесли из Офиса президента в Верховную Раду. Нам неизвестно, почему так получилось, почему в этом случае не сработал парламентский «турборежим». Этот законопроект юридически определяет, кто политзаключенный, военнопленный или заложник в результате российской агрессии, и гарантирует этим людям правовую и социальную защиту государства. Ранее все эти вопросы находились сугубо в политической плоскости. Грубо говоря, власть начинала что-то делать только в отношении «распиаренных» политузников.
По мнению Игоря Котелянца, законодательно закрепленные обязательства государства означали бы, что власть будет помогать всем политузникам, вне зависимости от запросов общества.
– Уже принято постановление Кабинета министров, согласно которому семья политзаключенного имеет право на материальную помощь в 100 тысяч гривен раз в год. Это деньги на адвокатов, на посылки и так далее. В этом году родственники пока еще ни разу не получили такую помощь от государства, более того, Минреинтеграции, созданное на основе Минветеранов, до сих пор не приступило к рассмотрению заявок от родственников. Так что мы хотели бы возобновления коммуникаций с Офисом президента, которая почему-то прекратилась с начала года. Мы хотим, чтобы Офис президента отчитывался, какие действия они предпринимают для освобождения политзаключенных.
Народный депутат из фракции «Слуга народа», член парламентского комитета по вопросам деоккупации Нелли Яковлева считает, что скорому рассмотрению законопроекта о поддержке политузников и их семей помешала пандемия коронавируса.
– Пока перспективы его рассмотрения оценить сложно. Это связано в первую очередь с коронавирусным периодом, когда Рада работала на внеочередных заседаниях, и накопился ряд вопросов, отложенных в долгий ящик. Надеюсь, что все-таки с сентября процесс пойдет, учитывая, что мы считаем этот законопроект первоочередным. Проблема политзаключенных и защиты их семей достаточно дискуссионная с точки зрения права. Если мы предоставляем преференции на законодательном уровне, то возникает вопрос их реализации. Ведь это может зависеть от определенных правил игры, которые устанавливают неформальные субъекты. Другими словами, это скорее вопрос политических переговоров, в том числе в рамках Трехсторонней контактной группы и по дипломатическим каналам. То есть у меня есть сомнения в том, что преференции дадут этим людям реальную защиту.
Главная задача украинских властей на международной арене – привлекать внимание разных стран и институтов к судьбам в том числе и крымских политзаключенных, убеждена первая заместительница министра иностранных дел Украины Эмине Джеппар.
– Это многомерный вопрос. Мы поднимаем вопрос поддержки политзаключенных граждан Украины на многих международных площадках. Так, 1 июля мы провели первое заседание Платформы международного действия по освобождению украинских политзаключенных Россией. Это была попытка объединить различных игроков, которые защищают людей и «в поле», в Крыму, и тут, на уровне органов власти и правозащитных организаций. Платформа призвана координировать усилия, особенно учитывая, что ключевой для поддержки политузников остается публичность. Когда про них говорят в ООН, в Совете Европы, в ОБСЕ, на уровне Европарламента, это позволяет нам рассчитывать на то, что по крайней мере условия содержания наших граждан в российских тюрьмах или в оккупированном Крыму будут более-менее пристойными.
Эмине Джеппар указывает на то, что на прошлой неделе МИД Украины объявил бессрочную кампанию поддержки гражданских журналистов – крымских татар, которые стали работать вместо классических независимых СМИ на временно оккупированной территории полуострова, так что впоследствии некоторые из них пополнили ряды политзаключенных.
– Один из таких журналистов – как раз Руслан Сулейманов – отец погибшего Мусы. Я не хочу выдавать все наши планы, скажу лишь одно. Речь идет об институте менторства, когда про этих людей говорили бы авторитетные мировые деятели, через которых эти истории можно доносить до более широкого круга людей. Ключевая задача МИДа – придавать им максимальную публичность. Эта логика действительно работает: когда про таких людей говорят, оккупант не позволяет себе проявлять к ним бесчеловечное отношение.
Эмине Джеппар выражает надежду на то, что в результате переговоров между Украиной и Россией будут приняты решения, которые позволят освободиться таким политзаключенным, как Руслан Сулейманов. Впрочем, первая замминистра оговаривается, что прямо сейчас не считает корректным подробно комментировать прогресс в переговорном процессе и делать прогнозы на этот счет.
(Текст подготовил Владислав Ленцев)
Крымские «дела Хизб ут-Тахрир»
Представители международной исламской политической организации «Хизб ут-Тахрир» называют своей миссией объединение всех мусульманских стран в исламском халифате, но они отвергают террористические методы достижения этого и говорят, что подвергаются несправедливому преследованию в России и в оккупированном ею в 2014 году Крыму. Верховный суд России запретил «Хизб ут-Тахрир» в 2003 году, включив в список объединений, названных «террористическими».
Защитники арестованных и осужденных по «делу Хизб ут-Тахрир» крымчан считают их преследование мотивированным по религиозному признаку. Адвокаты отмечают, что преследуемые по этому делу российскими правоохранительными органами – преимущественно крымские татары, а также украинцы, русские, таджики, азербайджанцы и крымчане другого этнического происхождения, исповедующие ислам. Международное право запрещает вводить на оккупированной территории законодательство оккупирующего государства.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: